1. «Мангышлак - 1979»
2.«Шабашка и дети»
3. «1-ая вводная» Сегодня Мангышлак - не только казахская пустыня на берегу Каспийского моря, но и прогрессивная промышленная область с рудниками и нефтепромыслами, комбинатами и шоссейными дорогами, городами и курортными зонами на пустынных пляжах.
4. В такой зоне отдыха и строили мои знакомые профилакторий для нефтяников - почти дворец из ракушечника. Я приехал уже в последний месяц, и вот с какой примерно речью обратился
5. ко мне наш шабашный бригадир: «Отдыхать здесь невозможно, работа с утра до вечера. Порядки у нас тут обычные, шабашные. Выходных нет, что делать, сам смотри. Времени осталось мало, несделанного - много.Гляди...
6. В прошлом году мы здесь фундамент поставили и вывели стены первого этажа наполовину, за этот месяц залезли на второй этаж, перекрытия почти уложили. А надо еще второй этаж сделать, крышу накрыть, парапет выложить, вокруг знания поставить 70 метров ветровых стен... А еще внутренние стенки делать нужно. Не успеем, сам понимаешь, заработок бригады насмарку. В общем, работы взахлеб.
7. Сэр, Вас мы поставим на бетономешалку, раствор готовить вместо Леши, ведь он уезжает. Работа известная, песок бросай, цементом на воде замешивай, да так, чтобы мы на кладке не стояли, но чтоб и раствор не перестаивался. Три бадьи подашь, и трактором камень подвозить будешь, а если еще выкроишь время, приходи помогать нам на стенах. Давай, Витя, начинай!
8. А если без шуток, мало нас остается. Сам видишь, вот и Лешу провожаем. Ишь, каким пижоном вырядился, плавки на галстук сменил. А скоро и Саша, главный наш каменщик, уедет, совсем трудно станет управиться с аккордом.
9. А не справиться нельзя, 40% аккордных лишимся, всех ребят подведем. Так что хватит прощаться, отъезжай, Леша, раствор стынет.
10. Костя: «Синьор, от имени трехнедельных аборигенов рад приветствовать Вас на каспийских просторах. Надеюсь, наш дорогой Петя тебя не слишком запугал. Не забывай: мы здесь на отдыхе от служебной муры. Главное: трудотерапия - сбросить лишний все, укрепить мускулы, забыть бабские истерики, вздохнуть в здоровом коллективе. Ну и деньги, конечно, без них не интересно ...Дядя Витя, да брось ты о лопате думать, присядь, покури, а еще лучше - оглянись на море, пойдем, искупаемся.
11. Видишь, какой здесь курорт. Сейчас, правда, пусто, но в субботу и воскресенье нефтяников приезжает туча. А в остальные дни - хоть голышом гуляй... Представляешь? Приличия? - Здоровье важней!
12. Слушай, давай, зафиксируй нас со Славой, в порыве трудового энтузиазма. Еще поваляемся на песочке чуток, и побежим на родной объект, к мастерку и лопате. А то неудобно перед ребятами.
13. Слава: не спеши, Костя, никто нас не осудит. А тебя особенно. Силищи в тебе, слоне, невпроворот, да и опыт инженера-строителя.
14. А вообще, Витя, я считаю, мы все тут очень хорошо работаем. Такая грамотная и культурная рабочая сила из доцентов и научных работников здешнему начальству и не снилась. Сами разбираемся во всех чертежах и технологии, сами ведем съемку и расчеты, сами работаем почти на всех механизмах, делаем все качественно, рационально и в срок. Во всем находим систему. Ну, чего ты смеешься? Я не хвастаюсь, я правду говорю. Местные ведь на это неспособны. И успех наш определяется совсем не спешкой какой-то шабашной, а от правильной работы механизмов. Ты этого не понимаешь. Вот Костя или Эдуард подумают и предложат такое, что сразу облегчит работу в несколько раз. Вот что ценить надо.
15. Ну и что с того, что я, доцент, работаю подсобником у Саши, каменщика? Это - временно, а так мы все тут высшей квалификации: одновременно и мастера-каменщики, и механизаторы, и рационализаторы. А чтобы убыстрить работу, как говорит Петя, надо не спешить, а делать все обдуманно.
16. И с хорошим настроением. И вообще я считаю, что главное - не деньги, а хорошая кампания. Ради ее мы и собираемся здесь на лето.
17. Э. Иванов: Слушать Петю надо, но не очень. Имей ввиду, Эдуард Иванов халтуры никогда не делал и делать не будет. А спешка нужна только при ловле блох. Иванов не как некоторые, - за ним ничего переделывать не надо, все сделает как надо и в срок, фирма гарантирует, лишь бы деньги платили, чтобы семье и на водку хватило. Ну, говори, что надо сделать, покумекаем и все смогем не хуже профессионалов!»
18. Эдуард, Слава, Костя - мои давние компаньоны по шабашкам и оппоненты в спорах о том, как надо работать, и что главное в шабашке. Но при этом, мы одинаково убеждены, что шабашная работа очень полезна для нас и для страны. И гордимся своей работой, силой, изобретательностью, сноровкой.
19. Зато иные мои знакомые, там, за морем, в России, сомневаются в полезности и даже нравственности самой шабашки в целом.
20. «А правильно ли хорошо работать на государственных, иногда не нужных, а может, и вредных объектах - например, строить тюрьму, или коровник, который потом будет заброшен, или, как мы сейчас - профилакторий для рабочих, который на деле станет особняком для нефтяного начальства? Не куем ли мы сами себе цепи за шабашные деньги, как резвые, но недалекие рабы?
21. А правильно ли нарушать законы о труде, или ради бесперебойной работы обеспечивать стройку материалами и механизмами с помощью, мягко говоря, неофициальных и не совсем бескорыстных связей, и вообще входить в конфликты с существующими законами и инструкциями? Нe подрывается ли тем самым дух законопослушности, в отсутствии которого диссиденты видят главную беду нашего народа?
22. Не подрывает ли шабашка главные принципы и идеалы нашего общества, на котором все держится? А для некоторых, наоборот: не спасают ли шабашники, как самые резвые слуги, нашу неэффективную систему от окончательного провала?
23. Сразу скажу: я не знаю убедительных на это опровержений, но ищу. А сейчас мне остается только вера, что от хорошей и свободной работы в любом, даже тюремном случае, стране и людям будет не вред, а польза.
24. «2-ая водная» Мне давно хотелось соединить шабашную работу с отдыхом семьи, поэтому эта каспийская стройка стала желанной. Зимой мы обещали море своим детям, и сейчас ужасно горды, что смогли его выполнить. Ведь все оказалось совсем непросто. Сначала в Москве я очень боялся, что пропадет отпуск из-за вызовов в прокуратуру по самиздатским делам, а потом, уже здесь, бригадир Петя настойчиво не советовал, почти запрещал мне вызывать Лилю с детьми.
25. Мои же планы он просто высмеял: «Сэр, ты говоришь просто чушь. На палатку разрешение нужно, о вагончиках нe думай. Жить здесь негде, магазинов нет, столовая плохая и работает приемлемо три дня в неделю. Море ледяное, а из пустыни поддает горячим песком, постель в песке, а кругом ядовитые всякие твари, фаланги, змеи.
26. Варанчика вот этого Эдуард поймал, в таз посадил, а если
27. змею ребенок встретит? - Врачей тут нет. Ты берешь на себя ответственность? О чем ты думаешь? А как выезжать отсюда? Авиабилетов нет.
28. А главное - работе нашей это мешать будет, и местное строительное начальство коситься будет, что мы тут семейный санаторий устраиваем. Так что определенно говорю - не советую».
29. Однако я имел дерзость ослушаться. Да и правда: ведь отдыхают здесь семьи нефтяников. И почему мои дети не могут плескаться в этом море? Змеи и фаланги - ерунда. Нет жилья - у нас палатка, а разрешения и спрашивать не будем, тут не приграничье. Нет еды - из Москвы возьмут, а местное начальство - пусть косится - и пошли они все к черту, что мы, рабы им, что ли? И какое им дело до наших детей и частной жизни?
30. И вот я встречаю своих в стольном граде Шевченко. Этот город - необычайная диковинка среди здешних унылых полупустынь, но для моих детей он диковенен именно своей серостью и
30а. безводной унылостью. Им, прилетевшим из Москвы, интересны не дома, а море в уличных просветах.
31. Ночь мы провели в палатке на морском берегу, а утром мне не надо было тащиться на бригадную кухню, я был уже семейным человеком.
32. Очаг, дрова, посапывание еще не проснувшихся Гали-Ани, молочная каша для меня, чтобы не опоздать на стройку. Внимательные и благожелательные псы рядом, плеск моря и шуршание песка.
33. Мне хорошо. Достигнута гармония: 40 лет, есть и силы, и здоровье, есть дети и море. Соединились красота и польза.
34. Шабашная и семейная стороны жизни теперь для меня слились в одну полнозвучную жизнь. Пожалуй, так живут лишь крестьяне - в единении с природой, детьми, со своим полем и соседями.
35. В палатке мы прожили всего два дня, за которые дети познакомились и подружились с бригадой и с прорабом Ией Давыдовной, что
36. сидит на крыльце своего вагончика.
И тогда вся бригада переехала в один вагончик, а нам выделили второй, тоже из двух комнат и прихожей. Столовая оказалась вполне приличной, устроился порядок и с утренней и вечерней едой, и со стиркой. Все оказалось не так страшно, как поначалу.
37. А первые дни в палатке нам запомнились, как самые интересные и романтичные. Дни самостоятельной туристкой жизни в песках стали основой нашего хорошего самочувствия, вызвали уважение бригады. Мы подружились с местными собаками: вот с тем черным королем Рафом и его ближним - провокатором Кардиналом.
38. Дети видели нас и нашу работу своими, все вбирающими глазами.
39. Огромные машины-чудовища, которых погоняют сильные и мудрые дяди.
40. На этих машинах из каменных блоков-кубиков они складывают замечательный дом-крепость, как сказочный замок с отвесными стенами,
41. таинственными подвалами, залами-комнатами и закоулками.
42. А вокруг расстилается сверкающий мир моря и пустыни, наполненный неизвестностью и чудесами.
43. Этот детский мир - пока радостный и добрый, радостный, потому что дает огромное поле для игры и собственных открытий, а добрый от труда и заботы взрослых.
44. И как страшно обмануть эти доверчивые существа, как нехорошо будет, если построенный нами мир окажется злым и даже непригодным для их жизни.
45-47. В присутствии детей стыднее всего делать халтуру, поддаваться лени и слабости. Труднее всего делать это и не мучиться им. А потому работай лучше, старайся больше. И не за деньги только, а за совесть и качество, чтоб стоял дом крепостью на века - а простоит ли? - чтоб выросли в пустыне сады, а море осталось все таким же чистым и прекрасным.
48. Но разве все так просто, и дело только в качественной работе? Разве не важно, что строить и как? Разве мы не знаем, что строим на деле не «для людей, а для начальства»? Не только для нынешнего, но и для будущего начальства, которое будет командовать уже не нами, а нашими детьми,
49. и чваниться роскошью и комфортом своих резиденций?
50. А наши отношения с Давыдовной, а через нее - и с остальным начальством и сверху, и сбоку? При всей формальной невинности - ибо эту стройку проверяли многие комиссии и безрезультатно - разве они заслуживают подражания, разве они не усугубляют климат вседозволенности и не готовят катастрофу - не сейчас, а потом, для детей?
51. Разве мы со своей свободной хорошей шабашкой противостоим общему росту беспорядка даже в таких новейших районах страны, как Мангышлак?
52. Разве мы не знаем, что совсем недавно эта пустыня была открыта для широкого освоения, и что здесь можно было учесть печальный опыт прежних освоений, и что же?
53. Многотысячный город Узень выстроен не на море, как собирались, а в гнилой душной пустыне, где могут оседло жить только заключенные или отчаявшиеся люди. Нефтяные месторождения сперва были загублены скоростной эксплуатацией, а потом заражены неосторожной закачкой морской воды. Вместо поднятия давления бактерии теперь просто съедают нефть под землей, и потому объем добычи падает. Но и этот провальный опыт не учит. Новое месторождение Бузачи опять вводится в спешке, бесхозяйственно, и, наверное, тоже будет загублено.
54. Многоэтажный город Шевченко, пляжи с домами отдыха, пустыня, исчирканная дорогами и трубопроводами, изрытая шахтами и скважинами, уставленная промышленными корпусами - все эти преобразования выполнены руками подневольных зэков и свободных рабочих - шабашников, нашими руками.
55. И потому детям мы оставляем не только материальные богатства и опустошенные недра, но и кучу нерешенных экономических, социальных, национальных проблем Под страхом гибели Алеше и его сверстникам придется их решать за своих неразумных отцов... И что же делать, чтобы помочь детям, чтобы заслужить их будущую благодарность?
56. В море купается Анатолий Андреевич, наш покровитель от нефтяного заказчика. А Петя просит меня услужить ему. Анатолию Андреевичу надо было поставить галочку в плане политмероприятий, обеспечить сообщение об Июльском постановлении ЦК про планы совершенствования и исцеления наших экономических бед. И что же,
57. с непродуманными мыслями, без доказательств и конструктивных предложений, опутанный обязанностью не подвести Анатолия Андреевича, я смог только немного разобрать смысл этого постановления и скептически оценить его полезность, закончив выводом: «поживем-увидим!»... Но даже этот беззубый скепсис показался моим слушателям неслыханной дерзостью и они уже опосля удивлялись тому, что в зале «запахло антисоветчиной», и удивлялись, откуда «выкопали такого смелого лектора».
58. Можно голову сломать от этих вопросов, утонуть в море доводов «за» и «против». А вынырнуть на поверхность этой стихии можно только при оглядке на берег, только сохраняя веру и смелость.
59. Веру в значимость своего труда и гражданскую смелость при требовании общественных и экономических реформ.
60. «3-я вводная» В 4 км от нашей стройки за пустыней - глинистым сором, фонтанирует обычная глубинная скважина, но вместо нефти она извергает горячую радоновую воду.
61. Сюда ездит лечиться и возбуждаться вся округа.
62. Ездили туда и мы один paз вместо банного дня.
63. Даровой, хлещущий по спинам нестерпимо горячий и целебный душ, заодно отстирывает и нашу грязную одежду прямо на теле. Здесь только скважина, наверное, такие же, как мы, нефтяные шабашники вскрыли защитный слой земли, и недра стали расточать, целебное богатство. Люди сами, по личной инициативе, ухватывают себе крохи здоровья. И только тем оправдываются эти безнравственные траты природы и капитала. А кто-то даже приволок две городские обычные ванны для детей и женщин, и им от нас особая благодарность. И не столько за ванны, но и за пример, который они нам, мужикам, подают. Надо делать так, чтобы лучше было женщинам и детям.
64. А это озерко - сбросы от источника, свалка богатств перед тем, как они уйдут в подпитку глинисто-гиблого сора, в болото, в котором вязнут машины и мы сами.
65. Вообще этот источник отражает и моделирует всю нашу экономику. Растекаются природные богатства нашей земли и исчезают мелкими ручьями в гнилом болоте-соре. Кто не теряется, тот ухватывает от них брызги. И лишь редкие работящие и нравственные люди способны учесть свой и общий интерес и притащить сюда ванны.
66. А вокруг лежит огромная, еще почти нетронутая пустыня - залог и обещание, что есть у нас еще время и резервы для такой безумно расточительной жизни.
67. А рядом, неподалеку стоят юрта и хозяйственные постройки Казах-аула.
68. Когда-то казахи были здесь истинными хозяевами и оружием защищали сохранность здешних земель. Теперь они хозяева лишь по названию, все дозволяют и ничего не решают.
69. А было б иначе - разве допустили бы такую расточительность?
69a.Подняли бы цену на нефть и воду. Устроили бы платный курорт.
A если не нашлось бы потребителей, то просто закрыли бы задвижку на скважине, чтобы сохранить свои богатства для будущих детей и внуков.
70. Сейчас казахи, как и мы, рабочие-служащие, - апатичные и даже чуть приниженные внизу, и надменные, как баи, наверху.
71. Даже тракторист Женя, умный, скромный и трудолюбивый, отец двух детей и студент-заочник, на своей земле получает меньше почти наполовину, чем прилетевший из Европы, из Дагестана, Магомет, хотя тот и трудится гораздо меньше.
72. Объяснение есть - разные организации, но когда хозяева получают меньше приезжающих и принижены, то совершенно ясно, что нет у Мангышлака настоящих хозяев, и потому невеселы его перспективы.
73. Я подняла детей, как условились, едва рассвело, и стала видна дорога к источнику, они встали на удивление быстро и молча. Взяли с собой немного еды и воды и отправились в путешествие.
74. Нас было шестеро, шестым был Раф, собачий король. Он бежал впереди, как бы показывая путь.
75.Утреннее нежаркое солнце пустыни не угнетало, а подбадривало. Ведь идти по сору страшно - под твердой коркой таится вязкий солевой раствор, в котором тонут машины, а в иных случаях попадают и животные.
76. Но, ощутив мой страх, Алешик сказал: «Не бойся, мама, ведь я с тобой!» - «Спасибо, сынок, мне и впрямь стало спокойней».
77. Разбегаются на удивление пышные кусты пустынной сирени, присосавшиеся к сливу источника, и мы подходим к горячему фонтану, свободному от посетителей в этот ранний час.
78. Витя сразу лезет под душ, а мы осваиваемся с ваннами не сразу - уж очень горяча вода! - но все же привыкаем, получая удовольствие то от расслабляющего жара струи, то от утренней прохлады.
79. Потом приходится детей прямо-таки вытаскивать. Витя уже убежал на стройку, а мы продолжаем свой мини-поход.
80. Нашим детям представилось познакомиться с верблюдом и баранами,
81. испытать гостеприимство казахов,
82. и наудивляться ковровому убранству юрты.
83. А я радовалась, что они увидели пустыню не унылой и серой,
84. - а вот такой - богатой и интересной. Стремительным бегом Рафа, горьким запахом песчаных трав, горячим душем недр и древней приветливостью пустынных жителей.
85. Пусть западает им в память пустыня-радость, а не пустыня - техническая уродина.
Домой мы возвращались сначала сором, потом морским берегом.
86. Возвращались довольные и немного усталые. Пусть же всегда им будет мир сладок, пусть никогда пустыня не будет войной, тюрьмой, каторгой.
87. «4- я вводная» Как утверждают шевченковские стюардессы, здешние пляжи не уступают черноморским. И мы с ними согласны: море и песок - это замечательно. Наипростейшее, а на деле - бесконечно живое и изменчивое.
88. Мы уже порастеряли способность к удивлению, совершенно необходимую для восприятия этого внешне невзрачного и однообразного мира. Мы способны теперь отмечать лишь самое эффектное и яркое: краски солнечного заката, громадные волны, больших чаек на взлете,
89. куликов в пене или мелькающих вдалеке тюленей.
90. Но не обычную божью коровку...
91. Нас волнует температура воды для купания и ловля бычков,
92. а ракушки интересны как возможный материал для бус и поделок.
93. И это - тоже хорошо.
94. Но дети способны, наверное, на большее. Иначе, почему они так радостны и возбуждены на этих берегах. Конечно, они не могут связно рассказать нам о своих открытиях, и можно лишь гадать по их блестящим глазкам и песням: «Морье красивое, морье душистое...»
95. Каждая перемена морского ветра-настроения, как смена костюма красавицы, и каждый раз море выбрасывает бутылки, деревяшки и прочие свои сбережения, заставляя куликов и детей
96. суетиться и менять свои планы и занятия,
97. и снова возвращаться к морю.
98. Еще интереснее жизнь песка, песчаных дюн, на которых мы живем. Ведь здесь, в зоне пустынных ветров, песок не знает иной формы существования. Правда, наши барханы сильно сглажены и растоптаны
99. людьми и техникой, потеряли свою благородную форму, но суть песка разве изменишь, разве растопчешь?
100. На очень небольшой глубине залегает пресная вода, способная поить людей, собак - через колодцы,
101. а через длинные корни - кустарник, травы и весь разнообразный и незаметный пустынный мир.
102-104.
105. Но не надо жадничать, не будем завидовать детям и свежести их чувств. Есть преимущества и у нашего возраста.
106. Ведь мы уже давно погружены в мир книг и идей. В мир человеческих бед и переживаний, еще не доступный и не понятный нашим детям. Ведь мы, взрослые, и беда наша не в том, что много работаем и читаем, и мало смотрим и играем, а в том, что мало понимаем и плохо устраиваем жизнь вокруг.
107. Из Москвы я взяла одну, но тяжелую книгу, чтобы надолго хватило. Ее автор, историк Лурье, распутывает идеологический клубок времени Ивана III, т.е. при самом зарождении Российской империи.
108. Лурье рассказывает, как гуманные и вроде бы свободомыслящие еретики стали опорой первого самодержца против старых свобод, а потом как защитники старины ради победы над еретиками - «жидовствующими», как их звали, переметнулись на сторону царя, отказавшись тем самым от своих свобод, окончательно упрочив русский деспотизм, и раскрыв тем самым двери для прихода Грозного, Петра, Сталина. Спустя три века русский деспотизм пришел и на эти берега, а потом перешагнул в глубины Средней Азии.
109. Пришел воинскими командами для покорения азиат и ссылкой-тюрьмой для собственных еретиков. Тоской и мучениями Тараса Шевченко освящены эти берега его памятными стихами.
Лiчу в неволi днi i ночi
I лiк завуваю
О господи, як то тяжко
Тi? днi минають!
А лiта пливуть за ними
Пливуть собi стиха
Забирають за собою
I добро i лихо
110. Грустным оказалось это чтение на шевченковских берегах. Грустным от сознания глубины корней наших сегодняшних и болезней, от ощущения их неизлечимости, от своего позорного бессилия.
111. Грустным от сочувствия мужчинам на стройке. Они, может, и лучше других, но тоже мучаются и не уверены в главном. Грустно от жалости к детям, сейчас таким радостным, не подозревающим, какое тяжелое наследство предстоит им принять от нас.
112. А может, правы те, кто уезжает из страны, ради своих детей? - Конечно, Родина, друзья, привычка к климату и культуре... Но разве этот берег не отличается разительно от Подмосковья, а нам здесь - хорошо... А сколько русских навсегда поселялись в Сибири, в Азии, на Кавказе. В сравнении с ними эмигранты теряют только советскую специфику, угрозу лагерей и бессмыслицу государственной службы, источники всех наших мучений. Но разве их не стоит терять?
114. Но проходила головная тяжесть, окружающий мир брал свое, и я возвращалась к солнечному дню, прохладной воде, горячему «афганцу», детскому щебетанию и Витиному безудержному оптимизму.
115. Брось, Ли! Неужели тебе здесь не нравится? Где еще такое получишь - море и дети, работа без начальства и мысли без контроля. И вообще, нам 40 лет, есть дом и дети, жизнь осмысленна и трудна, есть опасности, пусть... Но сейчас-то мы счастливы! И нигде больше так счастливы не будем. Нигде, только здесь, на этих вот советских берегах, среди конвойных зон и неразрешимых проблем. А лиши нас этого - исчезнет значимость жизни, погаснет острота чувств.
116-117. Ребята! Пусть трудно и непонятно, пусть впереди нам угрожают лагеря, давайте будем счастливы - в свободной работе и гражданской смелости, в любви и детях! И благословим судьбу нашу!
