1-2.Кто не желает умереть человеком, умрет как собака - Л.А.
3. О жизни земной
4. и вечной
5. На русский север мы приехали впервые еще 16 лет назад, но Северную Двину тогда охватить не успели, оставив на следующий год.
6. Но...попали сюда лишь в 83 году, когда вместе с друзьями и детьми путешествовали весь отпуск по Печоре, Мезени и их притокам, a последние 4 дня провели на Двине, в архангельской округе.
7. Поэтому не удивляйтесь, что этот диафильм перекликается с нашим старым-старым фильмом о Кижах. Мы постарели, это точно, но вот приобрели ли мудрость взамен прежней звонкости - вам судить...
8. Первый из четырех архангельских дней начался в притундровом лесочке у Мезенского аэродрома.
9. Побродив по городку, отдав почти все утро его прекрасному музею, в два часа дня мы улетели в северную столицу. Уже не мучительной
10. болтанкой - Аннушкой, а роскошным, спокойным в полете грузовым
11. 30-местным AH-12, предвкушая виды Белого моря на горизонте и виды
12. современных жилых кварталов.
12а. Спустившись на землю, мы помчались осматривать город. Ведь надо было торопиться - в Москве Лиду и Володю ожидала Оленька, и потому в этот день мы уместили не только беглый осмотр Архангельска и осмотр его художественного музея, но
13. к ночи автобусом успели добраться до еще более знаменитого музея
14. деревянного зодчества архангельского севера в Малых Корелах. В темноте ставить палатки на малоровной площадке была неуютно, не было дров, и грызли сомнения о чистоте вод этой речки.
15. Возбуждение сменилось сомнениями в завтрашней погоде и в собственной готовности к завтрашней встрече.
16. Но утро, как положено, было мудреней вечера. B его свете зеленый мир вокруг оказался удивительным огранением главных драгоценностей - музейных деревянных шатров
17. И очнулось-таки в нас памятное чувство. Вставай, Ли, поскорей, на встречу со своей молодой и такой сильной любовью к деревянным церквям Севера, что ее хватило и на меня,
18.и на души наших детей, наполнившей нас ровным светом неказенной привязанности к своей земле и предкам.
19. Вспомни, Ли, как все началось... От того самого первого толчка в сердце перед строгим Александр-Невским ликом в Переславле-Залесском... и зацепило, и понесло, поворотило твою щедрую душу к русской старине - и не просто к громадным великолепным соборам и дворцам знати, а больше к малым формам народных храмов, выразительной простоте новгородского камня, московско-суздальского узорочья, строгости и экономности северного дерева...
20. Поворотило, чтобы сказать себе громко и навсегда - вот где близкая мне красота, моя истина, вот где моя Родина. А вслед за тобой повернулись и наши жизни, наполнившись вечным смыслом...
21. Так пойдем же скорей на встречу с твоими шатрами, пусть они вернут и продолжат тот молодой 1969 год. И пусть достанется счастье такой
22. встречи и детям.
23. Музей в Малых Корелах - деревянный, северный, исконный
24. Музей относительно молод, но уже знаменит и хорошо обустроен - и заборами крепкими, воротами-кассами, экскурсоводами уверенными, плотниками (реставраторами) умелыми...
25. На огромной территории музея разместились части деревень, типичных для основных районов русского Севера: Прионежья, Подвинья, Беломорья,
26. Мезенской земли. Разбредаемся и мы в разные стороны, застревая каждый там, где ему больше любо: Сулимовы с Вовочкой вокруг Лидиных воспоминаний о Корелах - в одну, Володя с Машей и этюдниками - в другую, а я с детками - в третью...
27.Конечно, мне хотелось быть вместе с Лилей и детьми, но, обязанный все фотографировать в двойном размере, я много бегал в поисках ракурсов, и потому скоро потерял их и остался в одиночестве,
28. если не считать многочисленных экскурсантов, моих коллег по фото. Иногда приходилось ждать очереди, чтобы заснять очередную часовню-церковь, но я уже не раздражался, как в Кижах, а пытался отнестись
29. с пониманием - ведь все мы одного поля ягоды. Всех нас несет общий поток интереса к опыту и эстетике предков.
30. Пусть даже его называют модой...
31. Но не надолго меня хватило. В отсутствие Лили, ее мощного поля радости, начали мучить сомнения: "Зачем это я среди эстетов? На фига??... "
32. Стал мучиться настроением и портить кадры. Не специально, конечно. Но в результате мы имеем от великолепного музея
33. такие вот мутные кадры, как будто специально предназначенные для выражения мути на дне души, вот этого - "А на фига?"
34. Да, любование - это очень почтенно... но при чем тут я?
35. Желчный взгляд Ведь я давно убедил себя, что искусство само по себе искусственно, не нужно, а может, даже и вредно, как растрата сил и бахвальство.
36. Равнодушный ко всем изыскам и якобы гениальным тонкостям, я всегда интересовался вперед всего: "А какая в этом суть и польза?" - Но тогда что же я делаю среди ценителей-гурманов? И зачем поддаюсь их моде?
37. Что общего? - Да то, что и ты потребитель, только неблагодарный, окрашивающий подаренное желчью неблагодарности. И откуда в тебе столько злости?
38. Вспомни Ли. Разве ее радость и свет не от музея? Да о чем же сам просил ее утром? А может, ты просто не способен воспринимать эту радость-свет самостоятельно?
39. Может и так: ущербен, неспособен... А, скорее, просто не свожу концов с концами из-за собственной рассудочности. Потому и не могу
40. понять и почувствовать созидателей и хозяев этой красоты.
41. И чтобы справиться с собой, начинаю рассудочно убеждать: Вспомни, что эти амбары, ветряки, церкви строили не гурманы и эстеты, а очень практичные люди - чтобы в них жить,
42. рожать и растить детей, учить их уму-разуму, труду и честности, т.е. для жизни самой земной... но вместе с тем - нравственной, осмысленной и потому вечной.
43. А броский силуэт шатра,
44. резьба на окнах и причелинах, изгиб конька на крыше - это избыток таланта, как печать мастера: Хорошо, мол, все сделано, без спешки,
45. качественно, даже на забаву и игру сил хватает! И Вы живите так же хорошо, следуйте нашему примеру, люди добрые... Вспомни, сам увидишь.
46. Зачем нужны мельницы? Конечно, мельница строилась, чтобы молоть хлеб, жизнь давать людям и скотине, детям и внукам, нам с вами.
47. А что красива и выразительна, так не для барских восторгов и покровительственных разборов, а как улыбка и завет односельчанам: так, мол, и вы трудитесь, махайте крыльями без устали и недовольства,
48. Бога не гневите - тогда и правнуки живы будут, добром вас помянут.
49. Так и церковь в селе, думаю, мужики ставили не для пустой похвальбы и ублажения, а как самое серьезное дело своей жизни, символ
50. веры, главный столп своей жизни вечной. А значит - и тутошней, земной.Ибо не могли же наши предки жить без цели и смысла...
51. И, понятно, что на человека, взирающего на их святыню лишь как красивую игрушку, они посмотрели бы, как на придурка. А ведь сколько пышных и вроде верных слов о церквях, о вере, о красоте храмов и мировой
52. славе православного пения и икон мы наслышались за эти годы от многочисленных неофитов, изменивших отцовскому коммунизму. Но как-то не заметно, чтобы эстетские увлечения православием сделали людей лучше...
53. Думаю, что даже мы, оставшиеся в отцовской коммунистической вере и большие грешники в жизни, все же ближе к нашим православным предкам-мужикам, чем те, кто меняют веру произвольно. Наши предки не баловались с верой, и потому были прочны.
54. Всю жизнь они занималась несомненным делом: растили хлеб, ловили рыбу и зверя.
55. Кто еси?Мы же двойственны, даже двусмысленны. Хлеб свой добываем не сами у природы, а на службе государству, не ведая добро, этим творим и зло.
56. Предки, уходя артелью в трудные и опасные бои, походы, в степь, тайгу или в Белое море, этот пресветлый Гандвик, и дальше, в студеный Ледовитый океан - приглашали с собой на случай вынужденной зимовки - и песенника-сказочника - чтоб не
57. забывать своего рода и его преданий, чтоб оставаться людьми с нечерствой душой, - и брали стамески-резцы, чтоб не забывать игр и
58. детства, не терять радости и мастерства.В моей же благополучной жизни нет ни таких великих опасностей, ни такого радостного самоотверженного труда... Сытно и благополучно
59. тянутся дни, хотя не было времени опаснее для существования всего человечества, чем конец ХХ века... Как будто глаза заплыли жиром и, слепо похрюкивая, спешу к общему концу...
60. Каждый из мужиков не только строил церковь миром в селе, но и возводил церковь до брых, богоугодных дел в душе своей, как цель и оправдание, залог жизни вечной и своей, и мира, детей и страны.
61. И как они были правы в этом, как правы! Пусть наивной и сказочной через потусторонние образы, но наши, якобы невежественные предки, много правильнее представляли мир и свое место в нем,
62. чем те из нас, кто мнит, что ничего нет важного личного благополучия, и потому не способен жить, как человек, и умрет в тоске, вечной неудовлетворенности.
63. Да, нет в моей жизни еще твердой веры, нет уверенного бесстрашия перед реальной смертью, хотя рассудком, кажется, все понимаю, а как убедить не бояться свои чувства? Вера моя еще очень далека от завершенности...
64. И все же нет иного пути, как стараться в упрочении своей веры, как строить без устали по примеру предков. И тогда, может, отступит духовная парша, исчезнет разъедающее недовольство, зловредная
65. желчная окраска мира, и жизнь наполнится светом и покоем.
66.67.
68. Антониев-Сийский монастырь - каменный, московский, православный
69. 10 км западней Двины и 200 км - южнее Архангельска
70. напротив главного в северном крае монастыря, в предпоследний день отпуска развели огонь наши костровые.
71. Варка еды, установка палаток, дети готовили прощальный концерт и самодельные грамоты... А я все смотрела
72. на тонущий в закате наш последний "объект" и тихое счастье было в душе от исполненной мечты - самой увидеть такой недоступно далекий (по старым книгам) духовный град. К сожалению - бывший.
73. Возник он много позже появления первых русских людей на Двине. Со слов изначальной нашей летописи известно, что приходили сюда новгородцы еще в дохристианские, дописьменные времена, и, подобно варягам, где торгом, где силой забирали у местной чуди и самояди пушнину, моржовый клык, а заодно и родовое серебро. Обычная европейская практика колонизаторов, среди которых наши новгородцы были, пожалуй, самыми первыми и потому самыми "прогрессивными землепроходимцами",
74. впрочем, пока сами на землю не сели... С крещением Руси и на Двину стали приходить христиане, строить церкви и заводить
75. монастыри под крылом новгородского архиепископа. Начиная с Михайло-Архангельского монастыря, ныне превратившегося в великий город. Это новгородское христианство, преображенное северным трудом, и светит нам сегодня в деревянных мужицких храмах. А вот Антониев монастырь являет нам иной этап, другой опыт.
76. Монах-иконописец Антоний облюбовал это место для подвижничества в 1520 году, потом согласился на учительство и год его смерти, 1557, стал годом рождения Антоний-Сийского
77. монастыря. Вот прекрасный пример реального бессмертия! Сразу, уже в пору Грозного, монастырь стал крупнейшим после Соловков - на Севере. Судьба уготовила ему роль обители новой российской династии царей. В 1601 году после насильственного пострижения
78. начал свою духовную карьеру Романов, брат первой жены Грозного, будущий митрополит Филарет, отец и фактически руководитель Михаила Романова, первого русского царя из династии, правившей 300 с лишним лет (нормальный китайский срок - от одного Смутного времени до второго).
79. По милости выкормленных здесь царей, Антониев монастырь совсем забогател, сменил деревянное обличье на каменное.
80. И в тех каменных храмах засияли новыми красками и окладами иконы, созданные приглашенными иконописцами, серьезно и много работавшими здесь и создавшими драгоценный памятник русской культуры - Сийский иконописный подлинник, хранящийся сейчас в Ленинграде. Здесь же остались только здания на полуострове, окруженные водой, и недавно разобранной стеной.
81. Здания просты, почти без узорочья, и чуть угрюмы. Раньше Троицкий собор был покрыт позакомарами и одет пятью выразительными шлемами.
82. А над Благовещенской трапезной церковью и сейчас еще тянется свечкой высокий деревянный шатер, правда, обезглавленный в 30-х гг.
83. Лишь по апсидам мы признаем надвратную церковь... И совсем мало что осталось от храма-колокольни Трех святителей...
84. -Думаю, что в этом неприбранном, и потому правдивом мире, тебе, Витя, лучше, чем в малых Корелах, устроенных в основном для любителей искусства. Хоть воспроизводятся в музеях все постройки точно - но это все же копии, оболочки церквей, души которых остались в
85. предназначенных им создателями местах - в центре деревни-мира или вот - леса-пустыни. В сердцах любящих людей. Ты вспомни, что в нашу первую северную поездку душу тронули, прежде всего, не музейные церквушки, а Кижи в конце поездки стали только мощным финалом.
- Ну, не щетинься отрицанием... Походи с нами вместе или врозь, побегай, пока Володя с Машей рисуют, а мы с Лидой изучаем путеводитель.
86. - Спасибо, Ли, за пожелания, но вряд ли они мне помогут. Прислушайся и ты к моим доводам...
87. Да, подлинность этих руин, их прошлого - несомненна, но испорчена во мне эта память знанием истории. В этих громадных зданиях я уже не чувствую личной веры мужиков-строителей, а только мощь великой и непонятной им до конца византийской культуры - давление огромного российского государства.
88. Пойми, мне не нужно сейчас восхищение мировым значением православной культуры. В этом я также уверен, как и во всесилии нашего
89. государства. А вот прочности личной веры в добро и бессмертие, в непреложность трудовой этики нам не хватает. И думается, что Антониев монастырь был нашим предкам в этом деле не помощник, а, скорее, чересчур въедливый наставник-погубитель самостоятельности.
90. Шаг назад в сравнении с деревянными деревенскими церквями!
91. Подумай: кто нам ближе и дороже - свободный крестьянин, тяжко добывающий хлеб насущный у природы ради прокорма себя, детей и мира - но не забывший Бога и не забывающий и в грехах пред совестью покаяться и исправится,
92. или, допустим, монах, сосредоточенный, в основном, на духовных подвигах, на чтении великих книг, на молитве, но физически живущий за счет монастырских крестьян, жизнь которых сводится к работе на монастырь да к пассивному участию в церковных обрядах, на положении вечного ребенка??
93. Что касается меня, то крестьянская гармония соединения труда физического и труда духовного мне ближе, чем разделение, превращающее людей в рафинированных и пресыщенных господ-интеллигентов с одной стороны - и бессловесных тупых рабочих животных - с другой. И пресыщенность, и тупость равно кончаются безверием.
94. Нет, я не за интеллигентов, и не за рабов, я - за гармоничных и самостоятельных людей. Только они могут жить и умирать в радости!
95. Не бойся, Ли, я не буду повторять избитые обвинения монахов в одурманивании народа. Нет, конечно, крестьяне виноваты прежде всего сами, когда соблазнились мощью церковной культуры - этим концентрированным опытом всего человечества - и променяли свои личные размышления на добровольное вечное послушничество. Согласившись быть только детьми православия, они сделали главный шаг, чтобы стать рабами самодержавия.
96. Напротив - слава тем крестьянам, которые выбрали духовную самостоятельность - в ересях, расколе, протесте, Реформации, начавшей Новый мир!
97. Знаю, что монастыри были рассадниками культуры в здешних лесных пустынях, но затянувшаяся на века учеба может стать и каторгой, и разложением личности.
98. Под этой внешней детскостью и послушностью русских крестьян таилось глубокое внутреннее неверие.
99. Гром грянул в 1917-м году, и испарилась легенда о прирожденном, неотъемлемом православии русских мужиков. Обнажились его истинные пристрастия - природное язычество, стихийный материализм.
100. Но укреплению коммунистической веры довольно скоро стала мешать политпропаганда. Эта политцерковь убивает личную коммунистическую веру не менее свирепо, чем церковное начетничество - христианство. И снова мы остаемся без личной веры и цели.
101. А значит, бери нас голыми и заставляй делать, что хошь.
Доколе?
102. Нет, на одном отрицании старой веры, да еще в пионерском строю, ничего человеческого и вечного в душе не выстроишь.
103. Муторной, боюсь, даже страшной будет наша смерть, если не научимся видеть кроме себя и личных забот еще и других рядом и дальше, в прошлом и будущем, свою бессмертную душу в них.
104. Если глаза не раскроем и не увидим реальной души своей в вечном очеловеченном мире...
105. Неужели не успеем понять и уверовать? Неужели ждет нас смерть, как исчезновение, как бездонная пропасть, холод могильных червей, распад по белу свету, ужас предсмертной агонии и тоски?
106. Нет, так не будет! Мы не слепцы, и в луче заката видим скорый восход. Он - в праведной смерти - это и есть осуществление рая, вечная пенсия и награда в благодарной памяти потомков, даже если имя наше сотрется.
107. Так давай пожелаем друг другу стараться без устали, чтобы заслужить такую смерть. Смерть как награду и радость!
108. III. Архангельск - бетонный, западнический, прогрессистский
109. Архангельск был не целью, а концом нашего путешествия. Hо получилось, что он занял преобладающее, столичное место в этом диафильме. Мы убедились: все дороги в этом крае ведут через Архангельск, и потому, отправившись домой на юг, были вынуждены еще дважды в него
110. возвращаться, а уж на площади Морского вокзала перебывали несчетное число раз. Правду сказать, после походных недель мы ощутили радость от архангельской сутолоки, как будто в Москве,
111. перед громадными витринами развитого Запада и громадными очередями за какой-то камбалой - в духе развитого социализма... В Архангельске и за рыбой?.
112. Рядом с обкомом - два богатейших - даже по масштабам страны и мира - музея - художественный и краеведческий, слизнувшие в свои
113. кладовки старинное художество огромной северной страны. Путешествуя по ней, печалясь ее скудости и как бы художественной разоренности, мы даже не подозревали, как много изъято и сохранено - для глаз комфортных туристов... А на другой стороне от обкома партии стоит
114. памятник первым пятилеткам. Издали замечаются, прежде всего, романтические рога оленя, как символ дружбы с северной природой.
115. Но когда подойдешь, то увидишь на барельефе распиловочную машину, прожорливо перерабатывающую эту природу в доски и инвалюту для мировой революции и строительства социализма в отдельно взятой стране.
116. А на другой стороне памятника прочтешь позолоченную программу 30-х годов: "По завету Ленина леса Севера должны дать до полумиллиарда валютных рублей в ближайшее время". Вспомнишь, что этот завет, наверное, был многократно перевыполнен страданиями лагерных заключенных и исчезновением северного крестьянства. Так был заложен финансовый камень, на котором выстроено наше сегодняшнее благополучие.
117. Пойдем дальше, к Двине - до оставшихся пока деревянных кварталов, обреченных этими бетонными солдатами прогресса.
118. Недалек час полной победы, и от старого Архангельска, по обещанию путеводителя, останется лишь музейный квартал, кажется, на этой Поморской улице.
119. Однако никакой путеводитель не в силах обещать, что в этой резервации старых домов сохранятся прочная вера, твердая нравственность, осмысленная работа, крепкая семья, т.е. те главные дефициты, за которыми едут горожане на Север.
120. Конечно, не в бетоне или дереве дело, а в духовной ориентации, жизненных целях: на саморазвитие или на подражание Западу... Но, подняв историю, мы увидим, что Архангельск и возник из-за общения с Европой.
121. В 1553 году в устье Двины забрел английский корабль Честера. Он искал северный проход на Дальний Восток к богатствам Китая и Японии, а реально нашел свободный путь торговли с богатой царской Москвой. Капитан добрался до Москвы и был обласкан Грозным
122. царем, очень нуждавшимся в западных средствах и оружии для войны с западными же соседями. Англичанам было предоставлено право монопольной торговли. До Холмогор, тогдашней столицы края, кораблям подниматься было тяжело, и англичане с царской помощью устроили свое подворье рядом с древним Михайло-Архангельским монастырем,
123. на месте которого осталась эта самая старая церковь города 1745г. Воеводы быстро огородили православный монастырь и английское подворье крепостной стеной и обозвали его Новыми Холмогорами.
124. Так и утвердился этот православно-английский город, названный потом по-русски. Самые старые каменные здания Архангельска, почти сплошь - торговые подворья - Соловецкое, Николо-Карельское, Сурское
125. и гостиный двор, вытянулись вдоль двинской набережной. Почти полтора столетия Архангельск был главными воротами России,
126. принимая до 40 английских, голландских и прочих кораблей в год. И потому город бурно рос. Главный Гостиный двор строился уже в 1661-1664 годах под неусыпным вниманием русского правительства. В нем были русские и немецкие дворы с общей торговой площадью.
127. Строилось на века, по-царски, по-европейски. Hо с открытием более
128. короткого и выгодного пути через Балтику Архангельск утратил роль мирового порта, и потому до сих пор сохранил вид провинциального
129. города Московской Руси - в сохранившихся постройках.
130. Наверное, я сейчас скажу ересь, но до появления английского корабля свободным было Студеное Белое море, пресветлый Гандвик, колыбель викингов и русских поморов.
131. С приходом же Запада оно стало важнейшей артерией и пищеводом русского самодержавия, средством укрепления его вовне и внутри, потому что не народы здесь вели взаимовыгодную торговлю, а царское правительство с английскими алчными монополистами, готовыми делать деньги из чего угодно - из торговли неграми, пиратства или помощи врагам Европы
132. Мне скажут: так Вы что, против торговли? Против свободы? Против сотрудничества разных стран? - Нет, свобода торговли, это хорошо, но если помнить о совести и общих интересах человечества. Или, как говорили раньше: если Бога не забывать!
133. Прямо напротив Гостиного двора стоит памятник второму Грозному на Руси царю и одновременно второму, еще более ярому западнику, прорубившему на Запад вместо архангельского замерзающего лаза широкое прибалтийское окно.
134. На памятнике высечены даты трех его посещений города, когда он только примеривался топором на Европу. Петр заложил северодвинскую крепость и начал строить здесь военный флот, чтобы перевести его потом через тайгу государевой дорогой в Неву и врезать шведам со всего размаха, довершив дело, начатое Иваном.
135. Все повторилось и углубилось на петровском витке западнического соблазна. Вслед за царем в европейскую униформу, как в ливрею, оделось и дворянство, закрепостив большую часть Великой России. И как тут не понять былую неприязнь нашего простонародья ко всяческой иностранщине!
136. И еще надо вспомнить, что третий Грозный правитель России - Сталин - не только руками зэков достроил петровские каналы - Беломор-Балты, Волго-Доны, что он не только дорубил финское окно и на плечах немцев и с помощью англо-американских союзников вломился в Центральную Европу, но и остался там навсегда. Главное же, что через своих наследников он оставил нам бездумную и потому безумную цель - непрерывно догонять и перегонять, втянув в западничество и безверие миллионы людей.
137. - Но хватит ругаться. Пора повернуться лицом и сказать Западу и Архангельску спасибо. За свет просвещения, за наш первый университет - М.В.Ломоносова, памятник которому стоит в том же ряду на двинской набережной. Знаменитый Мартос изобразил этого сына
138. помора в духе классических аллегорий - римлянином, что сегодня видится причудой. Но если вдуматься - не только оправданно и заслуженно, но имеет и точный смысл: родом и натурой - равен римлянину он! Это ясно каждому, кто знает историю римского народа, состоящего вначале из свободных, храбрых и преданных отцовским традициям земледельцев и пастухов. Это уж потом они стали иными.
139. Но чтобы поговорить чуть о Ломоносове, придется привлечь засвеченные кадры нашей поездки на его родину - в деревню Денисовку, ныне Ломоносово, в нескольких км от Холмогор, на острове Двины.
140. Нынешнее Ломоносово - хоть и на отшибе, но процветает благодаря своим знаменитым землякам. Не только Ломоносову, но и его соседу - великому скульптору XVIII века - Федоту Ивановичу Шубину. Благодаря косторезной художественной артели и школе - мировому центру
141. косторезания. Благодаря огромному интернату и, наконец, Племсовхозу. Но легко понять - без Ломоносова ничего этого здесь не было бы.
142. Памятник перед Интернатом Официальная версия говорит: величайший и неповторимый самородок выдвинулся благодаря петровским реформам, выучился в Москве и Германии, в России всех превзошел и
143. основал МГУ. Однако, в самом музее на месте родительского дома нам рассказывали чуть иное. Не хрестоматийным драным мужиком был
144. отец Михайлы, а Василием Денисовичем, уважаемым и состоятельным помором, своими руками преображавшим окружающий мир. Перед домом
145.до сих пор пруд, выкопанный им для осушения болотистой деревни. Может, потому народ и переименовал прежнюю Вонючку уважительно в деревню Денисовку. И становится понятным происхождение
146. неукротимой энергии и трудолюбия его знаменитого сына.
147. Немало сил Василий Денисович отдавал благоустроению и Дмитриевской церкви, сохранившейся до сих пор, правда, в грустно-разоренном виде.
148.. А ведь в ней была церковно-приходская школа, где вместе с другими деревенскими детьми обучался и Михайла, выйдя из нее хорошо образованным человеком - правда, на православно-эллинской основе
149.В Москву пришел совсем не мальчишка, а вполне сформировавшийся 19-летний парень, жадный до работы и знаний. И таких молодых людей в одной Денисовке и по всему Русскому Северу было много. Ведь известно, что по уровню грамотности русский Север еще в XVII веке был грамотней даже Европы. Ему не хватало только высшего, университетского образования - за которым и отправился Михаил.
150. Hо если Дмитриевская церковь была главным учителем, то отцовская лодка в походах по Студеным морям была главным воспитателем его бойцовского, истинно римского характера...
151. Нет, явление Ломоносова совсем не было чудом. Чудом, скорее, было то, что к вершинам мировой науки и культуры практически пробился только он один, и да
152. еще помог выбиться в великие скульпторы сыну своего деревенского соседа - Федоту Шубину.
153. О причинах этого античуда догадаться нетрудно. Впопыхах в страну наприглашали образованных иноземцев, и они стали невольным и почти непреодолимым барьером для иных Ломоносовых.
154. Потому хоть и учился Михайло в Германии и был женат на немке, но всю жизнь конфликтовал с иноземцами, портил свой характер, скандалил за соплеменников. Была горькая нужда в такой битве, и вел ее Михайло Васильевич неустанно, как истый мужик, а значит, как истинный римлянин.
155. М.В.Ломоносов - "Во след Горацию..."
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный Аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю,
Я буду возрастать повсюду славой,
156. Отечество мое молчать не будет,
Что мне беззнатный род препятством не был,
Возгордися праведной заслугой, муза,
И увенчай главу дельфийским лавром.
157. Ночуя в Холмогорах на берегу Двины прямо перед Преображенским собором и ныне реставрируемыми покоями архиепископа Афанасия,
158. мы вспоминали рассказанную Н.Эйдельманом историю 30-летнего заключения Брауншвейгского семейства, т.е. родных братьев и сестер заточенного в Шлиссельбурге малолетнего императора Ивана VI Антоновича, их быстро скончавшейся матери - русской правительницы Анны Леопольдовны, и отца - доброго немецкого герцога Антона, предпочевшего умереть здесь, выхаживая несчастных своих детей, чем вернуться в родную Германию одному.
159. Следующий день, в час осмотра этого старинного места политзаключения, в которое так легко превращают в России святые места, был солнечным, но судьба высветила всю пленку и не допустила в слайдах радостного тона. Как будто не пожелала кощунства.
160. Особенно трогает участь выросших в заключении невинных девочек, немецких принцесс жертв политических интриг. Не могу забыть рассказ Эйдельмана о заболевшей и умершей от любви к караульному солдату красавицы Елизаветы. Только иногда она могла видеть предмет своей любви в щелочку из туалета.
161. Прошли тридцать с лишним лет, и успокоенная за власть Екатерина Великая поддалась-таки уговорам датской королевы и отпустила
162. в Европу оставшихся в живых холмогорских зэка. Но недолго они там прожили. В тоске по Родине, т.е. по этим вот стенам, по
163. собственной тюрьме. Да, они стали истинно русскими людьми.
164. Холмогорскую церковь, построенную, как и Преображенский собор архиепископом Афанасием, всего в паре километров, наверное, хорошо видели брауншвейгские узники, пока им еще дозволялось смотреть на белый свет. Эта красивая церковь за оградой, наверное, и стала
165. для них обликом родины, свободной и недостижимой Родины, хотя, в
166. сущности, это самая обыкновенная русская церковь, ничем не свободней других. Только странно пустынна она сейчас и покинута.
167. Хотя и действующая: прихожан стало мало, и батюшка скучает.
168. ...Тишь и забвение в церковной ограде, как будто реет заклятье
169. брауншвейгского заключения и над этим местом. Как будто наши предки
170. несут и несут наказание казнящей памяти за все грехи и соблазны...
171. Две церкви в селе Лявля
172. XVII век
173. XIX век
174. а сегодня - ++++++++
175. Заостровье
176. В получасе автобуса от морского вокзала за Двиной в деревне Заостровье стоят два лучших храма Архангельска - каменный собор
177. и деревянная церковь.
178. Их создатель - все тот же знаменитый борец с расколом Афанасий. Во многом он преуспел и укрепил официальное православие среди
179. северных людей - но преуспел кротостью и компромиссом - и тем изменил, развил характер самого православия, сделал его более мягким, терпимым. Но хорошо ли это или плохо?
180. Посмотрите, какой необычный деревянный храм он выстроил, соединив опыт и традиции северных плотников с категорическим запретом
181. Никона на шатры, как языческие символы.
182. Обратите внимание, как возвышается средняя глава - ведь она на шатре, правда, закрытом бочонками, как первым прикрытием, и 8-мью
183. главами, как прикрытием вторым... Так северное православие, свободное еще по новгородским традициям, сохраняло себя и в никонских
184. формах, и хочется верить, что оно и дальше выживет, как личная
185. вера в северных людях и храмах.
186.-187.
188. Но вернемся последний раз в Архангельск. На той же набережной
189. между памятниками Петру и Ломоносову стоит Обелиск жертвам интервенции и гражданской войны. Фактически это памятник величайшей русской революции, в которой русские люди сделали огромные усилия, чтобы пробиться к своей, не барской, не навязанной вере, а попали вновь в западню тотальной политпропаганды.
190. В городе есть и другие памятники жертвам интервенции, так удобно сочетающие "классовую ненависть" и "советский патриотизм". Но правильней смотреть на них, как на память мученикам новой для народа, коммунистической веры.
191. Чуть дальше, напротив областного театра, стоит фанатичный большевик и герой гражданской войны, Павел Виноградов, погибший на Двине, как утверждает БСЭ, в "борьбе с англо-франко-американскими интервентами".
192. Его сподвижники потом стали жесткими руководителями и чекистами, логично завершив жестокость и всеобщность новой веры лагерями и духовным омертвлением.
193. Всё возвращалось на круги великих соблазнов. Даже клубы марксистского политпросвещения стали походить на православные церкви, а личная вера вытесняться заклинаниями. И только от наших
194. собственных усилий зависит ее спасение. Усилий не против других вер, а за понимание и сосуществование с инакомыслящими.
195. Только поиски взаимопонимания - только они могут создать цивилизованное верующее общество, могут спасти от сползания общества в очередной кровавый распад типа гражданской войны, когда сталкиваются
196. и самоистребляют друг друга не циники, а сильно верующие, нравственно здоровые люди разных толков. А на развод остаются худшие, циники.
197. Вот и в прошлую гражданку столкнулись насмерть искренние коммунисты и искренние христиане и демократы. Да и сами интервенты - разве их не жалко?
198. До сих пор соблюдается в порядке английское воинское кладбище - единственная британская территория в основанном ими когда-то городе. Вот эти немногие десятки Томми и Джеков - и есть знаменитые интервенты, с которыми, мол, с полным напряжением сил боролся трудовой Север! В историческом смысле эти англичане, наверное,
199. были не правы. Но что они могли понять под давлением призывов к спасению русской демократии, к выполнению союзнических обязательств, наконец, просто под приказом? - Нет, они - тоже жертвы интервенции, жертвы непонимания и однолинейной веры. Тоже расплата за грехи предков...
200. В последние часы перед поездом на Москву мы побывали еще на двух архангельских кладбищах с действующими храмами. Как будто
201. пришли в гости, надеясь на общение, к своим умершим, но не забытым,
202. духовно живым предкам...
203. Пришли просветлять душу и укреплять свою веру. Очищаться от
204. соблазнов и готовиться к смерти-радости.
205. Дай Бог и вам в этом удачи!
206.-211. Конец
