Пояснение. Основным стержнем диафильма "Онега" стали наши поиски раскольников, вернее, понимание их духа.
Из учебников мы знали о русском расколе, как крайне реакционном и мракобесном течении внутри реакционного и мракобесного православия: они сопротивлялись любому прогрессу, в том числе и петровскому. Это отношение сказалось и в диафильме "Московские церкви", когда мы показывали храмы московских раскольничьих общин и говорили, что современные раскольники чуть ли не законсервировали уклад жизни и нравы дониконовских времен. Но уже в самом диафильме мы натолкнулись на опровержение этого утверждения: именно храмы раскольников были самыми новыми, модернистскими по форме - удивились этому факту, отметили его как случайность - и не осознали.
Плывя байдаркой по Онеге, мы тоже удивлялись привычкам местных прихожан, наверняка, раскольников (или близких к ним) подновлять старинные свои бревенчатые храмы, закрывая их мещанистой тесовой обшивкой. Где же приверженность к старине и к древности?
Наше внимание к Северу, как главному месту расселения раскольников, привлекли книги М.Пришвина. В предреволюционную эпоху его крайне интересовала тайная деятельность различных религиозных сект, особенно таких радикальных, как бегуны, проповедующие общность имущества и отказ от всяческих принудительных обязанностей. Пришвину казалось, что в таких сектантских настроениях проявляется революционная настроенность русского народа, у которого приверженность к самодержавию и православию лишь на поверхности, а в глубине копится приверженность к революции и к коммунизму. Не один Пришвин чуял и искал эти симпатии. Связи с раскольниками имели пугачевцы, искали народовольцы, а потом и большевики. И в большом смысле они оказались правы - русский народ, действительно, в массе пошел за революционерами и коммунистами. Но вот, что касается сектантов, то здесь дело оказалось сложнее, если даже не наоборот. От временного союза новая власть перешла к подавлению сектантской самостоятельности.
Но в 1967 году этого понимания еще не было. Я искал подтверждения прежней мысли о реакционности и догматичности староверов и мысли Пришвина о коммунистичности раскольников - но не находил его: виды встреченных нами церквей и домов говорили об ином. Осталось впечатление, что фильм - не получился.
1. Диафильм "Онега".
2-4.
5. Чтобы понять обаяние Северного края, надо настроиться. Только не читайте туристической литературы и путеводителей. Лучше послушайте доброго совета - прочтите ранние повести Пришвина, когда он был еще молодым и в одиночку путешествовал в краю непуганых птиц.
6. Пришвин откроет вам нечто большее, чем красота северных лесов и приемы мастеров - создателей деревянных храмов, - он откроет вам саму душу народа - творца этих шедевров и хозяина этой природы.
7. Ведь больше всего Михаила Михайловича интересовала жизнь раскольников, сохранявших в неприкосновенности веру и обычаи предков, которые приходили на эту землю и первым делом ставили часовню вот такого типа, а потом уж заводили угодья, расчищали поля, прокладывали дороги. Изучив историю беспоповских коммун в Карелии, вникая в тонкости церковных учений и разбирая спор раскольников о вере, Пришвин не только сам увидел, но и сумел показать своим читателям
8.как в этих невзрачных срубах билась духовная жизнь замечательного народа, как в этих жарких спорах, казалось бы, на самые отвлеченные церковные темы, сталкивались чистые сердца, мятежные души, выковывались упорные, стойкие характеры людей, покоривших и освоивших огромный и дикий Северный край.
9. Пришвин писал: "Конечно, я отлично понимал, что движение революции ничего общего не имеет с движением сектантов-бегунов, но законы истории не всегда совпадают с законами сердца. Мне очень хотелось найти в лесу какого-нибудь бегуна, постараться самому раствориться в его вере, с тем, чтобы темному человеку попробовать открыть новый свет, помочь ему не тратить своего духа на продвижение тела по грешной земле, захваченной будто бы антихристом".
10. Возможно, что именно после прочтения книг Пришвина вы совсем другими глазами взглянете на Северный мир и, возможно, даже под влиянием пришвинских очерков вас потянет приехать в край непуганых птиц.
10а. На Севере много интересных маршрутов, но если вы выберете свой путь по реке Онеге,
11. то начать вам придется со станции Няндома Архангельской железной дороги,
12. откуда автобус за три с лишним часа доставит вас в город Каргополь.
13. Каргополь - один из древнейших городов Союза - стоит на реке Онеге, в четырех километрах от ее истока на озере Лача. Мы не были на этом озере, но вы побывайте обязательно. Говорят, очень красивоe, и много деревянных церквушек по берегам.
14. Сам Каргополь вас, настроившихся на деревянный Север, может и разочаровать. В нем сейчас восемь каменных храмов. А раньше было еще больше.
15. Может, вы спросите: зачем так много? Не спрашивайте, - они были нужны нашим предкам, эти роскошные храмы с тяжелыми главами и пышным убранством стен.
16-18.
19. В каждом из этих храмов - краеведческий музей, где вам расскажут о местных ремеслах, и о традиционной каргопольской торговле - ведь по Онеге шел важный путь России к Белому морю, и о том, как в Каргополе утопили в Онеге ослепленного Болотникова, одного из самых благородных людей России.
20. Но о том, что Каргополь был одним из центров раскольничества, вы в музее не узнаете. Вспомните у Пришвина рассказ одного из раскольников о диспуте: "Вот в Каргополе была у нас беседа - так от них полтораста пудов книг привезли, и от нас полтораста".
21. Храмы Каргопольские тоже ничего вам не расскажут. Разве по их классическим портикам не видно, что строили их царские чиновники или дворяне?
22. А эти тяжелые срубы-кубы с грибовидными головами - купцы и мещане.
23. И такие они все одинаковые, что, кажется, сохранись они все, а не восемь, город не стал бы от этого ни богаче, ни разнообразнее, а сохранил бы по-прежнему
24. сонно-благополучный и дремучий облик до синевы дебелого мещанина
25. резко контрастирующего с деревенскими церквями русского Севера.
26. Вокруг Каргополя много таких сел с деревянными шатрами на погостах.
27. Мы сделали только две пешеходные экскурсии из города, и потому увидели лишь небольшую часть глухого, ныне дремотного края. Но всего ведь не увидишь. Думается, даже, если весь отпуск посвятить окрестностям Каргополя, останется в них еще много неувиденного.
26-29.
30. Но если город - лишь начало пути по Онеге
31. то байдарка - лучший вид транспорта. Правда, нас пугали онежскими порогами, убедив проехать часть дороги автобусом, но вы не слушайте таких советов -
32. oнежские пороги совсем не страшные. Смело спускайтесь вниз, и вы увидите по берегам много интересного.
33. Конечно, вы не пропустите старинного села Архангела, получившего свое название от когда-то стоявшего здесь Михаило-Архангельского монастыря.
34. Сейчас от него остались лишь два храма, оба деревянные, но оба покрыты железом и тесом. Кубоватое строение и многочисленные маковки говорят об отходе от древних и суровых в своей простоте и сдержанности клетских и шатровых церквей.
35. Это было возможно в XIX-XX-ом веках. В это время не так уж много осталось в этих местах святых пустынников, мрачных раскольников.
36. С юга приходили священники официальной церкви, и теперь уже они становились наставниками. Вместо сурового аскетизма и морали религиозной коммуны - церковная терпимость и смирение перед власть имущими, вместо бревенчатых клетей и шатров, срубленных прямо в тайге из кондовой сосны - гладкость и красивость промышленного теса.
37. Эта девятиглавая церковь Николы Чудотворца стоит еще дальше по течению Онеги, в селе Бережна Дуброва. Рассматривая ее, мы прочли у карниза такую надпись:
38. "Сей пречистый храм обшит тесом и выкрашен, а внутри украшен иконостасами в лето 1888. От благодарных к памяти своих предков и славе имени бережнодубровских прихожан усердием своим и средствами в память двухсотлетнего юбилея храма 1678-1878 годов".
39. И, может быть, для вас эта надпись тоже послужит поворотным пунктом, как и для нас? Как-то сразу изменилось отношение к тесовой обшивке. Ведь только ради сохранения храма и любви к славе своих предков, из уважения к их памяти - закрывали храм тесом, а вовсе не ради красивости. Другого же способа сохранить храм не было.
40. Покидали мы Бережну Дуброву с чувством какой-то вины перед ее прихожанами. Каждое время имеет свои вкусы и идеалы. Так зачем винить тех, кто перестраивал старые храмы на свой лад? Винить за то, что они - такие, какие были - не пустынники, не землепроходцы, не герои? За то, что они гораздо ближе к нам, потомкам-горожанам, чем к суровым нашим предкам?
41. На берегах Онеги вы очень часто будете встречать небольшие полуразрушенные часовни, но не надо думать, что это и есть исконные срубы первых раскольников.
42. Нисколько! Это обычные часовни, что строились до революции в любой северной деревне, не имевшей своей церкви. Помните, у Пришвина, слова мужика: "Нам без часовни никак нельзя"?
43. Как бы ни были темны мужики, они чувствовали настоятельную необходимость каждое воскресенье собираться вместе, чтобы послушать слова божеских книг, делая из них свои глубоко личные выводы. Священник сюда приезжал только на большие праздники, чтобы окрестить младенцев, гуртом отпеть умерших и причастить всех остальных. А в другое время молитвы читал избираемый народом грамотный мужик.
44. Ну, а как же раскольники, как пустынники, на встречу с которыми так настроили нас повести Пришвина? Ну, что вы - здесь, на обжитой Онеге, не только их самих трудно найти, даже срубов их разрушенных мы не увидели. И если у вас это желание сильно, и вы не сумеете с ним совладать, то поддайтесь искушению
45. и сверните с проторенной онежской дороги, и по ее притокам заберитесь в глухие места архангельской тайги.
46. Пройти туда на байдарке или пешком совсем непросто. Заброшенные тропы или порожистые и заваленные реки - выбирайте, что вам лучше.
46. Но если вы выберете путь по рекам на байдарке, как шли в старину первые землепроходцы, то приготовьтесь к большому и нудному труду - надо будет тратить много сил
49.чтобы выгребать вверх по течению, чтобы идти по берегу и за бечеву вытаскивать байдарку через перекаты, чтобы обносить завалы и многое другое.
50. И научитесь бояться порогов, которые, если, не дай Бог, вы на них попадете, могут положить конец не только вашему путешествию, но и всему имуществу. Бойтесь порогов!
51. Но, если вы пройдете этот путь, то попадете в безлюдный край.
52. Край глухих озер, на каждом из которых царствует лишь одна пара лебедей.
53. Это край темного сурового леса и чистой нетронутой природы.
54. Но есть ли тут раскольники? В какой части дремучего леса они прячутся? На этот вопрос трудно ответить с уверенностью. Мы не встречали здесь пустынников, но, может, потому, что не искали их специально.
55. Нередко мы встречали в лесу зарастающие и сгнивающие срубы, но совсем неясно, от кого они остались - от первых ли поселенцев
56. или это следы обезлюдивания северных деревень. Мы видели на Севере много покинутых деревень из великанов-домов, погибающих без хозяев.
57. Но это - совсем другое явление, хотя, может, не менее печальное, чем вымирание раскольничьих общин.
58. Может, и вы не найдете ни самих раскольников, ни следов их деятельности, но все равно не будете разочарованно считать поездку бесполезной.
59. Ведь главное - природа - осталась той же самой, что и сотни лет назад, когда здесь пробирался самый первый русский пустынник. Природа - главный друг и противник, больше всего влиявший на душу тех людей, которые строили деревянные церкви, ставшие одним из выражений гения русского народа.
60. Но, если вы не пожелаете углубиться в дебри бурных притоков, то продолжайте путь вниз по Онеге.
61. Она сама по себе великолепная река, и может дать массу впечатлений любому человеку.
62-63.
64. Нам эти левитановские цвета были в некотором роде откровением. Раньше этого не замечали. Теперь, наверное, на художественной выставке мы будем более внимательны к пейзажу.
65. Остановитесь на ночлег где-нибудь на пустынном острове, и утро подарит вам свои тона и полутона.
66-68.
69. Но не всегда Онега безмятежная, спокойная и удобно быстрая.
70. Долгое время плывущие рядом в вами отдельные бревна вдруг останавливаются. Такие запони искусственные, они служат для сортировки и регулирования молевого сплава. Бревна сбиваются в такой толстый мостик, что по нему нередко можно переходить Онегу как по настилу. Длина запани нередко достигает километра.
71. Для байдарочников единственный выход - обнос лодки и вещей по берегу.
72. Но не мрачнейте. Ведь вам может встретиться такой нарядный дом; а может быть, выйдет словоохотливый хозяин и попросит сфотографировать его.
73. Да, эти общительные люди никак не похожи на раскольников.
74. И снова ласковая, широкая Онега, то серая во время дождя,
75. то синяя в безоблачный день.
76. Пока не увидите устья одного из самых крупных притоков Онеги - Кожи.
77. Сделайте тогда экскурсию, поднимитесь на три километра по спокойной Коже до Макарьевского погоста - не пожалеете!
78. Здесь шатер Крестовоздвиженской церкви
79. соседствует с пятиглавием кубоватой Климентовской церкви.
80. А между ними небольшая колокольня с петровским шпилем.
81. Вид с нее на извив Кожи, наверное, может ввести человека в ту красоту рубленого дерева и северной природы, которая окружала наших суровых предков.
82. От Усть-Кожи совсем недалеко до последнего порога и до устья Онеги.
83. Мы долго искали этот самый порог, но, кроме небольших перекатов, на которых застревают бревна молевого сплава, ничего не нашли.
84. Зато на высоком берегу у деревни Подпорожье стоит в неприкосновенности Троицкая девятиглавая церковь.
85. Она необычна, мало похожа на своих предшественниц, но она, несомненно, все из того же семейства онежских кубоватых деревянных церквей.
86. И, наверное, вы вместе c нами уже совсем не будете негодовать на тес или отсутствие строгости в силуэте, на многокупольную пышность. Вы будете просто любоваться этаким дивом и радоваться. Наверное, так оно и будет.
87. Широко разлилась Онега. Вид ее синей глади способен еще увеличить ваше торжественное настроение.
88. А там, дальше по течению, совсем недалеко от города Онеги, что стоит при впадении реки в море
89. - Белое море, по которому купцы раньше ходили в Архангельск, а паломники - на святые Соловки.
90. Мы не дошли до конца Онеги. Распрощавшись с Троицкой церковью, мы простились с Онегой, унося в себе воспоминания о прекрасном русском Севере!
91-95.
Приложение. "О сектантах"Сегодня этот простенький туристский фильм дорог мне самостоятельным открытием смягченного облика северных раскольников: вместо традиционных шатровых древних церквей мы увидели грузные кубоватые здания, вместо фанатической приверженности к бревенчатому чистому срубу - узрели тесовую обшивку церквей - и не оскорбились этим "мещанством", а постарались понять бережно-дубравских прихожан и полюбить их за усердие и домовитость.
Нет, северные христиане оказались совсем нe консерваторами в своей внутренней жизни, а их приверженность к специфическим догматам своей веры только охраняла их независимость от притязаний официально господствующей религии, обеспечивала им свободу для культурного и хозяйственного прогресса.
В диафильме еще нет ответа о причинах столь странного исчезновения среди потомков раскольников фанатиков и консерваторов, о причинах их превращения в зажиточных крестьян. Лишь вскользь брошено предположение о том, что раскольники уставали от преследования, переходили в православие, и тогда-то, на покое - богатели, но это-то и неверно. Богатели именно протестанты, упрямо державшиеся своего диссидентства, своей духовной свободы. Конечно, на берегах Онеги перед революцией, может, и правда жило много прихожан официальной церкви, но в целом число раскольников по стране и масса их капиталов - не уменьшалась, а росла.
Додуматься до такого парадоксального тезиса (староверы = прогрессисты), переворачивающего прежние мои представления, мне помогли книги. О книге М.Вебера "Протестантская этика и дух капитализма" я уже говорил. Она многим известна (хотя у нас и доступна лишь специалистам, находящимся на особой службе). Другая, почти забытая книга - Капелюш "Религия раннего христианства и капитализма", напечатанная в 1930 году под девизом "Союз воинствующих безбожников" - много дала сведений об эволюции (духовной и хозяйственной) английского пуританизма, французского кальвинизма, немецкого лютеранства и, что еще важнее - русского раскольничества. Эти книги объяснили мне причины быстрой и самодовлеющей эволюции любого сектантства от фанатической приверженности к ''старой вере" и почти коммунистических идеалов общежития - к капиталистическому прогрессу.
Успех первоначальных протестантских сект Капелюш связывает с преобладанием в их вероучениях жесткой концепции "предопределения". Что это значит? Разрешая знаменитую религиозную проблему: Бог всемогущ или всеблаг - в такой постановке: предопределено ли изначально человеку быть злым и гореть в аду, или же добрым и попасть в рай, все древние и смягченные религии склоняются к ответу: Бог сам ограничил свою волю, и человек свободен и может выбирать между добром и злом. А вот ранний протестантизм в противовес и в укор одряхлевшим католичеству, православию и гуманизму учит о полном предопределении, и потому одерживал победы. Оказывается, эта логичная концепция вызывала у своих приверженцев огромную веру, что именно они - правы, и поступают верно, согласно Божьему внушению. Такая вера вызывала громадную общественную активность, уверенность в успешности всех своих начинаний. А вот гуманистическая либеральная концепция свободы выбора человеком перед добром и злом оставляет его в одиночестве перед огромным и неизвестным миром, где конечную моральную оценку своих действий точно выверить и понять очень трудно, почти невозможно - а потому лучше вообще ничего не делать и уступить место "бешеным фанатикам" без боя, или бежать от суетного мира. Отшельничество, монашество, бездеятельность - это все плоды концепции свободы воли.
Кальвинисты же знали другое: каждому человеку предуготованы его поступки, его характер и его судьба. Каждый из них верил, что творит волю Божию, и только старается угадать и выполнить ее поточнее. С точки зрения этой доктрины все занятия и профессии нужны и богоугодны, лишь бы человек правильно угадал в себе Божье призвание и исполнял его наилучшим образом. Свою волю человек начинал творить как Божью, хотя думал про себя, как о послушном орудии Божием, как о Винтике, но очень активном и творческом, потому что на деле он служил самому себе.
Вот в каких условиях и религиозных понятиях воспитывались современные капиталисты, люди "дела", деятели великой западноевропейской капиталистической цивилизации, преобразившей мир. Такую веру им дал фанатический протестантизм.
И, говоря об эволюции раннего протестантизма, я имею в виду концепцию предопределения, которая так и осталась основой капиталистической самоуверенности, а приверженность к унаследованным от средневекового католичества догмам неправедности денежных операций, взимания процента и прочие коммунистические предрассудки - они-то и были изжиты в ходе свободной хозяйственной деятельности и опыта.
Такой верой и свободой, по-видимому, обладали и секты русских раскольников (насколько это было возможно внутри самодержавного государства), но в революционный час Россию увлек иной реформационный порыв: с протестом против старого православия выступило не "первоначальное христианство", а новое, и гораздо более радикальное вероучение - марксистско-ленинский коммунизм. Пришвин и другие писатели были правы, находя сходство между сектантами и революционерами. И ошибались они только в оценке сил этих сторон. Не исконное народное сектантство вобрало в себя западный экзотический марксизм, а наоборот, именно марксизм, интеллигентный марксизм стал всеобщей новой верой русского народа.
И именно в догмате о предопределении существует большое внутреннее сродство марксизма с ранним протестантизмом. Учение экономического материализма, учение о конечной победе рабочей власти и коммунизма как раз и стали наукообразной заменой концепции предопределения, основой фанатической веры революционеров в свою конечную победу и правоту. Ту же роль играет и учение о "свободе как осознанной необходимости''.
Но если это так, и коммунизм, действительно, может сыграть для России роль протестантизма по отношению к отвергнутым самодержавию и православию, то у России - блестящее капиталистическое и даже либерально-демократическое будущее. Тогда и вправду, мировой исторический опыт свидетельствует, что рождение России, как самостоятельной капиталистической страны, уже состоялось. Оно состоялось в результате разрушительного иконоборческого огня революции 1917-1953 годов. Ужасающие разрушения и жертвы этих страшных лет приобретают великое историческое оправдание.
Это и есть основной вывод, к которому я пришел в результате знакомства с христианским и коммунистическим учениями, размышлений, начало которым положено в диафильмах о русских церквях и монастырях. Русскому коммунизму предстоят трансформация и смягчение, а не гибель. Его философские и эстетические основы - здоровые, и способны к смягчению и развитию так же, как способны были к развитию западные протестанты и русские раскольники. Главное, чтобы была у них вера в свои силы и развитие. И пока есть эта коммунистическая вера, пока она еще не умерла в молодых поколениях под грузом самодержавного гниения, до тех пор сохраняется перед Россией и перспектива капиталистического, свободного развития. Как это ни странно, но будет вера и активность - будут и реформы, будет обеспечена и мирная эволюция - самое большое счастье, которое мы можем желать России. Сегодня коммунизм, как вера, должен быть очищен от пережитков русского самодержавия и от азиатчины, и тем самым он сможет открыть дорогу свободному развитию.
