108. Часть IV. Справедливость с кулаками.
И вот мы в столице Мидии - Азербайджана.
109. Взъерошенные от самолетных неудач и грозящих неурядиц дома, брели мы Приморским бульваром, дошли до старой мусульманской части города и
110. выйдя на верхнюю площадку Девичьей башни, себе сказали: «Баку - очень даже ничего!»
111. Направо - европейский город, взглядом неохватный.
112. Прямо - порт и море, Каспийское море, древнерусская Хвалынь - главный путь из России в Персию и Индию.
113. Сзади - части древних стен старого города.
114. А слева видны крыши типично восточного города - Старого Баку - Ичери-шехер, небольшим амфитеатром приютившегося на берегу Бакинской бухты. Посреди разросшегося, теперь уже замиллионного города.
115. Сверху видны старинные мечети, армянский храм, реставрированное торговое подворье. Старая жизнь:
116. торговые ряды, купола бань и прочая экзотика. Мы даже не предполагали, что в Баку так много всяческой старины.
117. Спустимся скорей к ней, пробежимся по узким улочкам, потрогаем руками, вдохнем воздух, разбудим прошлое.
118. Но, прежде, оглянемся на Девичью башню, это циклопическое сооружение, наверное, самое древнее и самое прочное в Баку. Удивительны и незнакомы для нас и форма ее, и фактура кладки, мрачность черных арийских стен, почти немецкая аккуратность... Прямо пахнет на нас Accирией, Ктесифоном, Берлином.
119. Однако, стоит она в восточном городе и окружена множеством восточных легенд. Одна из них легла в основу балета «Девичья башня». Она рассказывает: ширван-шах строил эту башню в память и в горе о своей возлюбленной и одновременно дочери, которая, узнав, кто ее отец, бросается в море... Вполне восточный сюжет. Но мне вспоминается другая, уже реальная история, рассказанная долгое время жившим здесь парусным мастером голландцем Яном Стрейсом:
120. У знатного подданного ширван-шаха сбежала одна из многочисленных жен, кажется, полячка. Однако, польскому посольству пришлось выдать ее властям, а те - мужу, который, в назидание остальным женам, содрал с нее живьем кожу и прибил ее к стене...
121. Девичья башня получила свое название, наверное, более прозаичным образом. В дни опасности она прятала в свое темное брюхо девушек и женщин, как самую дорогую и легко теряемую добычу. Но жизнь изменяется, а слова остаются и понимаются уже по-новому. Вот попробуйте сами: раз самая главная, самая мощная башня в мусульманской крепости зовется «Девичьей», следовательно...
122. Как ни привыкли за 10 лет странствий к восточной экзотике, но старый Баку поразил нас сохранностью своих старых зданий: караван-capaев, мечетей, минаретов, домов.
123. Идем от одного минарета к другому. Что ни шаг, то ступеньки вглубь XVIII, XIV, XII, XI веков... Здесь, на Востоке, меняются только временные таблички. Суть остается такой же, как и вид у этих минаретов.
124. Привычные к Среднеазиатскому соседству роскоши и нищеты, глазурованных ярких плиток и глиняных стен, здесь мы всматриваемся в непривычную каменную добротность всех древних построек, отмечаем однообразие серого и черного цвета камней. И снова запахло древним Ктесифоном, сасанидской глубиной, черным дворцом царя царей Кавада.
125. Многие из старых зданий прекрасно функционируют до сих пор, конечно, несколько видоизменив прежние задачи. Вот перед входом в бывший караван-сарай Лиля моет руки.
126. Доброжелательные хозяева приглашает внутрь, где в каждой худжре на коврах расположилась ресторанная роскошь. Но цены - бог мой! И мы ретируемся...
127. Это - одна из самых широких улиц в Старом городе. Веранды и виноград не могут затемнить ее до конца.
128. Другие улицы много уже - иногда это просто лестничные марши между европейскими домами, выросшими на восточной планировке. Но все же они - не тупиковые, а выводят, в конце концов, на простор.
129. Странно и удивительно ходить по этим улицам, где жители располагаются со своими домашними делами на ступеньках улиц, как в своей прихожей, где за марлевой занавеской на двери, стоит чья-то кровать, где все улицы - одно сплошное общежитие, почти коммуна.
130. Дом на доме, веранда на веранде, дерево на дереве, поколение на поколении - сколько лет плодоносит бакинская земля и этот человеческий муравейник? И какие здесь люди?
131. Когда-то отсюда пошла по миру кольцами вера в Огонь-Справедливость. Сегодня здесь живет миллион людей. У них осталось что-то от огнепоклонников?
132. С XII века Баку делит с Шемахой звание столичного города ширван-шахов. Правда, Шемаха чаще пребывает в этом качестве, поэтому на Руси ходят легенды не о бакинских, а о шемаханских царицах.
133. Однако морское положение и нефть закрепили за Баку столичную роль, a землетрясение, уничтожившее Шемаху, сделало Баку единственным наследником всей старой культуры.
134. Это - дворец ширван-шахов. Внутри него - мавзолеи святых и ученых. Диван-хона - судилище, мечети, бани... в общем бакинский музей истории. Не будем вдаваться в подробности политики ширван-шахов.
135. Ведь интересует нас, как в старом городе (среди богатства) и за его стенами (среди лачуг и голытьбы) тлело и развивалось стремление к Справедливости.
136. Архитектурой и духом старый Баку был и остается персидским городом, прямым потомком Сасанидов - поклонников Мазды. А чтобы узнать о мыслях, чувствах и надеждах людей - прибегнем к реконструкции Симашко, проникнем внутрь дворцов:
137. «Дипераны разных служб были тут: врачи, художники из царских мастерских, судьи и молодой арийский маг...Персы, сирийцы, иудеи не различались... Друг над другом смеялись легко и беспощадно. Разились вперемежку арийское упрямство и иудейская спесь, армянская страсть... А заспорили сразу, как пересохшая трава вспыхивает от одной молнии: «Маздак!» На лицах у всеx был отсвет красного мага...
138. Сперва заговорил Розбех: «Слово поработило мир, наполнило его ложью. Кого насыщают наши молитвы? Кому нужны наши расчеты планет? - Лишь идущий за быком в поле правдив. Они, сеющие хлеб и кующие железо, должны править миром.
139. - А разве не нужен людям красивый рисунок на ткани? А разве человек, рассчитавший плотину в Диэфуре, не накормил многих людей? - Хлеб нужен людям, а не красота. Все мы, дипераны: судьи, лекари, астрологи и поэты - только рабы и прислужники богатых и пресыщенных. Мыслью не вспашешь поля! Но доброе слово учит нравственности...- От хлеба и женщины нравственность».
140. Розбех опрокидывал диперанскую трусость перед настоящим делом: «Если насилие во имя справедливости, то оно становится угодным Мазде».Все кивали головами, в глазах стояли слезы, стискивали кулаки... Кабруй рванул струны; гордый прекрасный голос его наполнил комнату. Они подхватили... Красный слон мчится вперед, сметая все на пути, рушит стены дасткартов - усадеб, втаптывает зло в землю, а впереди занимается светлая заря...»
Таковы были и должны были быть идейные споры, чтобы сломать моральные запреты старых религий, чтобы расчистить путь и разобрать охранительные заслоны перед огненной ересью о равенстве и братстве.
141. А вот диспут уже на высшем уровне, в присутствии самого царя царей: «Какая разница, кому поклоняться: арийскому огню, иудейской книге или гуннским камням? Это только различные формы стремления к Правде, т.е. к делу. Природа создала людей равными и следует вернуться к первозданной правде. - Но Платон...» заспорили о логических фигурах,
142. Маздак все стоял, чуть расставив ноги под красной тогой. Легкая улыбка была в уголках его рта, но слушал он внимательно. И лишь потом короткой фразой остановил спорящих: «Нет, высшая сила, безусловно, есть. Это Бог, природа или материя, назовите, как хотите. Четыре силы в ней: Различение-познание, уравновешивающая Мудрость, покоряющая время Память и цель - Радость. Они управляют путем семи сущностей: Власть, Управление, Хранение, Исполнение, Разумение, Рассуждение, Служение. А семь вращаются по извечному кругу 12 действий: произносить, давать, брать, нести, питаться, двигаться, пасти, сеять, бить, приходить, уходить, пребывать твердым. Соединение этих 4-х сил с 7-ю, а через них с 12-ю и есть свет правды!»
143. Научная правда Маздака: «4+7+12»
«Авраам вдруг понял необычную силу великого мага. Ясные серые глаза под огромным лбом не ведали сомнения. Да, «4 через 7 и 12» - и свет разгонял тьму. Это была та правда, которую ждали на площадях.»
144. А теперь для контраста отправимся в «народ». «Неумеющие читать понимали правду Маздака не просто как заученную истину, а всем существом... Иного не было для них в этом мире, бесконечность которого признавалось даже самим Маздаком: 4 через 7 и 12 и только!
145. Когда Авраам попытался возразить, гончар запрещающе поднял правую руку. В спокойных глазах его светилась разумная вера: «Ты просто никогда не работал руками, красный диперан. Родившись, я начал мять глину... и мну ее 35 лет. У меня не может быть сомнений. Если я поверил, значит, это правда».
146. Не только персидскими мечетями заполнен старый город, не только персы-арийцы спорили и возмущались под его сводами. Армянские храмы, христианские часовни, индийские молельни, еврейские синагоги. Баку, как и вся Персия, был многонациональным котлом народов, где инородческие меньшинства были наиболее деятельными и угнетенными, наиболее образованными и готовыми к взрыву.
147. «Соци + наци = ?»
На социальные проблемы, классовые конфликты накладывались национальные страсти и противоречия, умножаясь, нет, возведя в степень остроту будущих расправ. Так было и не могло быть иначе.Bглубь веков тянется антисемитизм, но не меньше лет и традиции «Красных Абрамов».
148. Часть V. Путь огня (Разин в Баку).
150. Приморский бульвар
151. Городской пляж
152-154.
155. Они выкатывались на берег разгульной и пьяной толпой для грабежа и убийства. Такими помнят наших предков-казаков Степана Paзина персидские селенья, вот эти берега.
156. Вот что свидетельствует очевидец голландец Ян Стрейс: «Отсюда они пошли на Астрабаш и Баку, взяли их врасплох, изрубили все, что им попалось под руки, сожгли дома и имущество. В Баку они нашли много хорошего вина, которое поделили между собой и начали весело пить, пока не прогнали их персы».
157. Несколько лет Разин вел жизнь каспийского особого владыки. Но не прочной была его независимость, ибо к другому он стремился, к Огнесправедливости в родной России, не царем приказал себя величать, а батькой: «За дело, братцы! Отомстим барам... Я пришел дать вам свободу и избавление, и будете вы сами по себе!»
158. «И за борт ее бросает...»
И они взялись за дело, его братцы: брали обманом города, грабили, убивали тысячами, подавив в себе всякую жалость.
159. В тот раз факел Мазды не зажег холодной России. Разинщина была растоптана, но тысячи искр от пожара рассыпались в народе удалыми песнями и думами о стенькиной справедливости, восстаниями и бунтами, пока не пришло время полной победы.
160. Судьба России
Велика равнинная Россия, но только с Севера и с Юга она всегда имела выход к морю. Холодные моря Севера связывали Россию со свободной Европой. Однако влияние с Юга оказалось сильнее. Связь по Черному морю с Византией принесла в Россию систему деспотического правления, засеяла ее семенами государственного рабства.
161. А по Хвалыни-Каспию был занесен огонь Мазды. Так холодная Россия стала новой Византией и новой Персией одновременно - величайшей в мире деспотией. Так предопределилась русская судьба!
162. В эпоху, когда окончательно сложилась великорусская народность, когда рождалось ее самосознание, Каспий был ее единственным свободным морем. И за голубой его дорогой таились диковинные страны - Персия, Индия. Именно Каспий был тогда морем-окияном с островом Буяном, с шемаханскими царицами и грозными Салтанами. Сюда же настойчиво стучалась Европа, через русские двери, чтобы наладить кратчайший путь через Россию-Каспий в Иран-Индию.
163. Но не получилось из Каспия великого транзитного пути. Сначала купцов грабила пошлинами Москва, а потом дочиста обирала казацкая вольница. А восстания совсем привели Россию к деспотии, а торговлю - к нулю. Затянулись пленкой времени легенды о Хвалынском окиян-море. Оно стало обычным Каспием, пустынным водоемом. Но не забылась занесенная в Россию Стенькой персидская зараза...
164. Часть VI. Огонь-зло
165. В большой и современный город Баку начал превращаться с 1860 г., когда стал губернским центром, но скорее через год после этой даты, когда, освободив крестьян, Россия стала капиталистической страной. За 30 последующих лет Баку вырос с 13-ти до 100 тысяч жителей.
166. И «главная причина» - жирной массой лежит на волнах прибоя, пропитала всю землю. Здесь - самое первое известное людям нефтяное месторождение. Давно, тысячи лет назад стали добывать ее, черпая кожаными мешками из сотен колодцев вместо сегодняшних скважин и насосов.
167. Потом добычу усовершенствовали, и нефть повезли не мешками, а железнодорожными составами и танкерами. Нефть была нужна пореформенной России, нефть была нужна техническому прогрессу западного мира. И Баку давал эту нефть, как дает стране до сих пор, - миллионы тонн с помощью тысяч рабочих. Половину мировой добычи нефти производил Баку к началу нашего века. Вот какой была тогда Россия.
168. И вот почему рос в Баку и его пролетариат. Они стекались сюда со всей страны - разоренные крестьяне, неудачливые ремесленники, оторвавшиеся от жизненных корней, - легко воспламеняющийся народ.
169. Гостю в Баку сначала трудно поверить, что его европейские дореволюционные кварталы, эти позднеклассические и модернистские дома, составляющие, может быть, большую часть бакинского очарования, возникли всего за несколько десятилетий.
170. Легкая нефть и дешевый труд давал большие деньги новым миллионерам, с пышностью нуворишей отстраивающих свои дома и свой город.
171. А в красивых домах взращивалась и высокая культура. Цвела интеллигенция - правда, оранжерейно - на почве русской и европейской образованности.
172. Но в этих европейских домах жили в страхе перед социальными и национальными спорами. Рабочие-азербайджанцы резались с армянами-торговцами. Все было непрочно на этой огненосной почве...
173. Вокруг Баку и сегодня расползся хаос серых домиков, в которых живет немалая часть бакинцев, а до революции здесь стояли, наверное, настоящие лачуги, или еще хуже, бараки-общежития, где любой рабочий терял последние остатки крестьянской культуры и традиции.
174. Да и в городской скученности, ужасной и сейчас, простые клерки и работяги были далеки от мировой культуры. Их стремление к чему-то высшему легко переходило в зависть обездоленных и ненависть к кричащей роскоши
175. парадных проспектов.
176. Мы знаем, что такое уже бывало в великом Эраншахе. Обездоленные люди рядом с изобильными дворцами. Мы уже знаем, какие мысли и настроения разгораются от этой пропасти. Диперанские разговоры тысячелетней давности можно перенести в начало века, лишь поменяв маздакизм.
