228. Лиля: Поездка в ТурткульВыйдя на дорогу, мы почти сразу же были подхвачены попутной "Беларусью" с прицепом, который довез нас бесплатно аж до Турткуля с заездом на чаепитие...
229. Наш тракторист 20-ти лет, представился Аликом. Родители его недавно умерли, и остался он один, без родственной поддержки. Душераздирающая тоска в его глазах. Я отвожу от них свои, не в силах помочь, стараясь не замечать в углу дома пустые бутылки из-под водки,
230. нахваливая капитальность и разумность хорезмийского дома. Простая глина - а как строго, аккуратно, даже монументально, в духе древних крепостей. А внутри дворика - продувает ветерок, непонятно откуда
231. берущийся, прохладная вода и горячий чай на коврах. Запущено, правда, нет женской руки. Жалуется Алик - жениться не сможет, потому что большой калым нужен, без родственников ему его не поднять. А раз нет жены,
232. значит, нет детей, и дом будет без жизни, нежилой, и становится мне страшно: неужели и в Хорезме привьется эта русская ужасная привычка: топить горе и бесцелье в водке?
233. Неужели окончилась на земле Хорезма эра трудовых зороастрийских традиций? Ведь сколько крепостей и государств здесь погибало, а этот нетленный храм трудовых традиций оставался - неужели и ему конец приходит?
234. Мы успокаиваем больше себя, чем Алика, что, даст Бог - и у него жизнь наладится. Будут у него еще дети и уют в доме...
235. В Турткуле мы едва успеваем остановить Алика от запрещенного ему въезда с людьми в город, прощаемся и уходим по длинной, жаркой и неинтересной Заводской улице к автобусной станции, надеясь успеть на
236. вечерний автобус в Бируни к переправе через Аму-Дарью.
237. Галя: г.Бируни и переправа
Вчера вечером мы пытались заночевать в центральном сквере города между чайханой и райкомом партии, но милиция вполне любезно заставила
238. нас снять палатки и с комфортом перевезла на озеро отдыха близ
239. нового автовокзала и памятника погибшим в войну. Ранним утром, по прохладе мы побегали по городу, но следов старого Кята не нашли. Только любознательный папа без нас разыскал-таки его остатки.
240. Оказывается, в 1967 году последнее наводнение Аму почти полностью разрушило старый город.
241. Омар Хайям. Рубаи 48
Неужели бы гончар им сделанный сосуд
Мог в раздражении разбить, презрев свой труд?
А сколько стройных ног, голов и рук, прекрасно,
Любовно сделанных Творцом, в сердцах разбито тут.
242. Но что смотреть и грустить над этими могилами в бурьяне и разорении. Ведь смерть - естественный закон для всего живущего. Был Кят, потом взамен его был выстроен в честь уже мусульманского святого Шабаз.. А новый город, который мы видели, выстроен заново уже в честь
243. средневекового ученого-энциклопедиста, математика, географа, астронома, геолога, историка, философа и поэта Абу Рейхана Мухаммеда ибм Ахмада аль Бируни.
244. Аль-Бируни жил в X веке, в эпоху расцвета местной мусульманской культуры, давшей миру целый ряд замечательных ученых и писателей:
245. аль-Фараби с Сыр-Дарьи, аль-Хорезми из Хивы, ибн-Сина (Авиценна) из Бухары, ибн Хальдун из Магриба.
246. Витя: И все-таки мне хочется поговорить о Кяте. В пригороде нынешнего Бируни, среди складов и хлопковых полей лежат остатки стен и башен... И это все, что осталось от тысячелетней столицы правобережного
247. Хорезма. До сих пор мы видели крепость - династические, духовные центры Хорезма. Кят же был всегда его многолюдной столицей.
248. Много раз он погибал - не только от кочевников и песка, но и от бешеных вод Аму-дарьи, которой в спокойные годы управлял. Но столько же раз он и воскресал.
249. Известный этнограф Г.Снесарев, разыскивая местные легенды об аль-Бируни, записал и рассказы о старом Кяте, с его домусульманскими (зороастрийскими) традициями. Последнюю тысячу лет Кят оставался
250. знаменем сопротивления пришлому исламу и залогом возрождения древней мудрости. Снесарев пишет, что встречал старожилов, которые помнили, как на этих развалинах в начале века собирались мусульманские вольнодумцы. Подобно итальянским гуманистам эпохи Возрождения, они стремились противостоять тупой догматике и алчности хивинской власти. Они воспевали Кят - и как столицу истинного Хорезма, и как колыбель свободы мысли и подлинных научных знаний.
251. Местные старики даже помнили некоторых из них пофамильно. Так, Мулло Алиер, изгнанный за вольнодумство из Бухары и Хивы, обличал лицемерие и невежество тупых мулл. Аддукарим Сари в экзотической одежде из шкур читал свои остроумные и злые стихи-газели и эпатировал правоверных:
С пастью и носом дьявола,
Соединив в себе пять мулл,
Я одариваю вас божественным именем.
252. Были среди них и женщины... Слепая поэтесса Собир-кяз пела о гибели старого вольного Кята:
Умертвили двух моих старших братьев,
В Кят принеся, заставили увянуть мои цветы,
Мою душу в воду горечи погрузили,
...В сердце моем никогда не исчезнет
Укус скорпиона Чингиза...
253. И это спустя почти 800 лет. Да, от старого Кята осталось гораздо меньше, чем от Древнего Рима, но в душах потомков Хорезма свет его старины вечно хранится и готов к Возрождению.
254.Алеша и Аня: К переправе мы приехали автобусом, а папа потом -
255. на этом тракторе.
256. И сразу мы пошли на паром. Это была здоровая баржа, на которую въезжали машины и люди. Самую же баржу тащил за собой небольшой, но
257. сильный катер. Аму-Дарья оказалась очень широкой рекой с сильным течением, так что мне не верилось, что ее можно всю разобрать
258. каналами для полива полей. Когда мы переправились на другой берег и ждали там папу, то остановились на песчаном берегу под большим деревом от солнца, а купались не в реке с ее бешеным течением, а в
259. голубом затоне, откуда вода через специальный канал уходила к городу Ургенчу и Хиве. Туда мы и отправились.
260. Лиля: Зарегулированная каналами и хранилищами река уже не пожирает на наших глазах берег, как 18 лет назад. Уже нет ни ярости
261. дервиша, ни бед наводнений. Но мы с Витей продолжаем смотреть на
262. нее, как на чуть укрощенное, но живое тысячекилометровое существо. Ее истоки запрятаны в ледовой короне далекого Памира и афганского Гиндукуша. Они возносят в небо свои пики и удавливают облака и
263. влагу всего мира. Выйдя же из южных гор на север, жадно набирающий повсюду воду Пяндж становится в нашей пустыне - отдающей воду полям
264. Аму-Дарьей, арабской "бешеной Джейхун". А по более полным представлениям хорезмийцев она становится богиней плодородия - Анахитой (И она - действительно богиня, создавшая когда-то эту ровную степь).
265. Рассказывают, что на переправе женщины бросают в воду соль - как жертву и моление о рождении детей. Говорят, что одушевление
266. природы есть суеверие, неприличное для нашего технического века. Но мне вот кажется, что хорезмийцы две тысячи лет назад, и эти молящиеся Анахите женщины гораздо лучше пользовались ее божественной водой для жизни, чем мы. Вот послушайте из Авесты:
267. "Пошли добра, Ардвасури, могучая Анахита! Дай милости, чтобы я, будучи любимым, обширные царства приобрел... где фыркают кони, где звенят колеса, где припрятаны яства, где прекрасные ароматы, где в изобилие все, что надо для хорошей жизни... О славься вода, вытекающая из источника, сливающаяся и разливающаяся, порожденная Ахурой Мазда... благодетельная, удобная для плавания и для купания, дар обоих миров... подобная матерям и дойным коровам, заботящаяся о бедных, все напояющая, лучшая и прекрасная!!!
268. Но не только богиней и матерью для людей была Аму-Дарья. Ее собственная судьба тоже во многом в руках человека. Если люди трудолюбивы - расцветает она в своих низовьях зелеными полями. Если же заленятся или передерутся от своей порочности, то загнивают
269. у богини Анахиты ее тысячи рук-каналов и засыхает ее зеленая крона полей, оголяется водный ее ствол-русло. Как оскорбленный зверь, бросается она из стороны в сторону, переполняет сначала Арал, потом
270. Саракамышскую впадину и, наконец, вырывается в свое древнее, еще доземледельческое русло Узбоя, неся воду в бессточное Каспийское море. Так бывало не раз даже на письменной памяти людей. Долго путали географы, утверждая сток Аму - то в Арал, то в Каспий. Последний же раз Узбой наполнился после погрома Чингиз-хана и его потомков - вплоть до 17 века.
271. Между прочим, это бедственное истекание Аму-Дарьи на Запад вызывал на этом Западе алчные замыслы о навечном повороте ее в Узбой и образовании единого водного пути от Москвы к Индии. В России последним таким проектировщиком был, кажется, Сталин, а первым,
272. конечно же, Петр I. В 1716 году он направляет своего просвещенного на Западе князя Бековича Черкасского послом к хану хивинскому, наказывая: "путь держать около той реки и смотреть прилежно течение оной, ежели возможно оную воду паки обратить в старых пас (Узбой), к тому же прочие устья запереть, которые идут в Аральское море - и
273. сколько к той работе потребно людей..." - Вот сколь широким был наш преобразователь. В чужом ханстве собирался воду запереть и на водный путь для своих войск направить...
274. И вот русское посольство собралось в путь, вы думаете, оно состояло из 5-10 человек? - Нет, в его составе были эскадрон драгун, две роты пехоты, две тысячи казаков, пятьсот татар и несколько пушек с прислугой и офицерами, а также двести купцов... Немудрено, что на встречу с этими "миролюбивыми послами" были мобилизованы почти все военные силы небольшого ханства, но их "азиатские" наскоки были легко отбиты. Ожидалась осада Хивы, и хан изъявил покорность, прислал парламентеров
275. и покорнейшее приглашение с почетом в город. "Покорители Хорезма были столь уверены в своем превосходстве и беспечны, что даже не выставили охранения и разбрелись по городу, а ночью... были вырезаны "коварными азиатами". Спаслись только проводник и двое казаков. Ужасная трагедия, но я виню в ней не азиатов (они так защищались от европейской наглости и глупости), а организаторов той авантюры...
276. Омар Хайям. Рубаи 34
Все те, что некогда, шумя, сюда пришли
И обезумели от радостей земли.-
Пригубили вина, потом умолкли сразу
И в лоно вечного забвения легли.
277. Нас утешает лишь то, что Узбой так и не стал водным путем, а Хорезм остался со своей водой, и растет его зеленая крона. Хорезмийцы сегодня, кажется, возвращаются к старым традициям любовных отношении со
278. своей главной богиней. И мы этому рады.
279. Галя: Ургенч
Сегодня узбекский Хорезм объявлен областью, а его столицей - Новый Ургенч. Это большой и современный город, и мы проехали его насквозь, но специально осматривать не стали, берегли силы для Хивы.
280. У нас уже был опыт, и потому после расспросов попутчиков мы слезли за километр до Хивы у зоны отдыха на очередном
281. "Комсомольском озере" и сразу залезли в это мелкое, но прохладное и
282. чистое озеро с рыбой. Там же поставили палатку.
283. Совсем под вечер, пешком и автобусом, отправились знакомиться с
284. Хивой, настоящим средневековым городом, навстречу ее стенам, как ожившей восточной сказке...
285. Автобус довез нас до крепостных стен внутреннего города Ичан-калы. До сих пор мы видели развалины старых азиатских крепостей, а сейчас они как будто воскресли...
286. Через восточные ворота Палван-дарваза тихо входим внутрь...
287-288. Мавзолей Пахлаван-Махмуда, где расположены гробницы хивинских ханов - главная святыня в Хиве. Ведь Пахлаван-Махмуд был основателем рода последней династии хивинских ханов, которые и построили почти все ныне сохранившиеся здания, но вместе с тем он был и тружеником-скорняком, и могучим борцом-силачем, и еще
288. поэтом и философом. Поистине, гармонично развитая личность была взята покровителем и образцом старой Хивы. Значит, такими стремились стать и хивинцы.
289. Невозможно оторвать глаз от прекрасного минарета Ходжи Измаила, выстроенного уже в начале нашего века. Конечно, мы зашли
290. в ханский дворец-цитадель, называемый Куня-арк, т.е. Старая крепость. Это что-то вроде королевского замка в азиатском духе - с айванами, резными колоннами из дерева на мраморных постаментах, с гаремными
291. помещениями и даже тронным возвышением, на котором тетя Лида даже сфотографировалась. Прошлись, конечно, и по нескольким жилым улицам
292. внутри Ичан-калы... Это уже не музей, а как бы ожившая старая история,
293. как бы смещение времен...
294. Уходили мы и все огладывались с сожалением. Хоть и знали, что завтра сюда вернемся на весь день, но ведь нет ничего прекрасней именно вечерней Хивы!
295. Лиля: От Хивы у меня с 66-года остались столь дорогие и яркие воспоминания, что не верилось, что новые впечатления их не испортят. Потому я с удовольствием осталась вечером с Оленькой на озере. И утром не поехала бы, если б Витя не настоял.
296. Так и есть, Хиву сильно подновили и отреставрировали. Впервые я не радуюсь реставрации, превратившей "объект" в добротный, надежно сохраняемый, очень продуманный музей с огромной пропускной способностью. Я ругаю себя за необъективность, тоску по "азиатской экзотике".
298. Ну, нет больше живописного базара с грязной чайханой в окружении минаретов и медресе с отходящим от него тупиком Маркса. - Есть отрегулированный и закрытый от непогоды гигантской крышей рынок.
299. Чистота - это же прогресс! Люди, продающие мне восточные сладкие фрукты от этого должны стать здоровей...
300. Омар Хайям. Рубаи 306
Хоть мудрец - не скупец и не копит добра.
Плохо в мире и мудрому без серебра.
Под забором фиалка от нищенства никнет.
А богатая роза - красна и щедра!
301. Может, люди стали и здоровее, но боюсь - машинообразней, а когда уйдут эти мудрые и добрые, наверняка, общительные старики,
302. наша духовная основа оскудеет и выродится...
303. И все же музеи и вообще туристская индустрия организованы здесь великолепно
304. Рядом с Пахлаван-Махмудом поместили, например, традиционных мелких ремесленников - жестянщиков-чеканщиков, ткачих-ковровщиц, резчиков, кузнецов и т.д. В старинных прохладных худжрах они делают свое дело, нужное людям, но одновременно служат и филиалом музея народного творчества - притом, музеем самым интересным для детей и нас
305. - и бесплатным... Ковровщицы так искренне обрадовались нашей Оле, что даже не хотели ее отпускать. И ей теперь, наверное,
306. не забыть...
307. Безукоризненно организованы экспозиции в музеях народного творчества, в Куня-арке, в мавзолеях и мемориалах великого аль-Хорезми,
308. медресе и мечетях.
308-312. И за пределами старого города благоустройства прибавилось.Неизменным осталось лишь солнце - все такое же щедрое, загоняющее в тень и воду вместе с хивинскими детьми.
313. Витя: Особым почитанием Хивы сегодня пользуется великий ученый Хорезми, по уверениям экскурсоводов - создатель алгебры.В новой Хиве выстроен огромный современный музей его имени, куда перейдет частично экспозиция из Ичан-калы.
314. А у Палван-дарваза стоит прекрасный памятник ему. Но мне видится в нем больше обобщенный облик исламского ученого: ведь о жизни конкретного аль-Хорезми или иного из великих мусульман в Xиве, тогда очень маленьком городе, можно говорить лишь очень предположительно. На деле они могли работать и существовать только в больших столицах с библиотеками и сообществами ученых.
315. Конечно, многие из них вырастали, выходили с окраин мира мусульманских государств, а потом, как Ломоносов, отправлялись в тогдашние большие центры учености - в Бухару, и еще дальше - в Багдад или Дамаск. Только некоторые из них возвращались на родину и служили при дворах местных повелителей. A вот уроженец Сыр-дарьи - Фараби умер в Багдаде, ибн Сима из Бухары похоронен в Иране, а знаменитый ибн Хальдун из Магриба, о научных воззрениях которого я хочу сейчас рассказать, окончил жизнь судьей в Каире.
316. Европейцам никогда не следует забывать, кому они обязаны своим Возрождением и Новым временем, своим сегодняшним могуществом. Ведь именно арабская мудрость никогда не порывала с богатством античной культуры. Ведь только получив с арабского и византийского Востока новые идеи и начатки наук, европейские умы смогли освободиться от церковной схоластики и пуститься в море научных исследований. Так что нам
317. следует считать арабских мудрецов своими собственными учителями. Но как плохо мы их знаем! Особенно ибн Хальдуна, арабского Маркса.
318. Омар Хайям. Рубаи 232
Даже самые светлые в мире умы
Не смогли разогнать окружающей тьмы.
Рассказали нам несколько сказочек на ночь
И отправились, мудрые, спать, как и мы.
Или Рубаи 227
Был ли в самом начале у мира исток?
Вот загадка, которую задал нам Бог.
Мудрецы толковали о ней, как хотели,-
Ни один разгадать ее толком не смог.
319.Итак, Вели-д-Дин Абдар-Рахим ибн Хальдун аль-Хадрами аль-Андалюси аль-Нагриби аль Малики - или в просторечии ибн Хальдун. Чиновник, дипломат, судья, министр-правитель, советник многих султанов, в том числе и знаменитого Тамерлана... Для своего, да и последующего времени он был прежде всего историком, автором "Большой истории о днях арабов, персов, берберов и их современников, обладавших властью великих размеров". А в "Пролегоменах" к ней он выступил, по мнению некоторых исследователей, как основатель социологии и предшественник исторического материализма Маркса. Известно, что Ленин справлялся: "Нет ли еще таких философов на Востоке, как ибн Хальдун?" - Кто знает, может, он, как и я, считал его значительней Маркса?
320. Ибн Хальдун был человеком типа Френсиса Бэкона, основателя новой европейской науки, но жил в другое, кровавое время, и в другом, исламском мире. Как историк, он знал факты и глубоко проникал в суть и причины гибели государств и народов, как утверждает советский биограф Хальдуна, он заложил новую науку - "табиат аль-иджтима аль-башари", в переводе - "социальная физика". Ее ядро - теория общественных изменений, общественного цикла, к разработке которого, кстати, так и не решаются подступить вплотную современные ученые.
321. Ибн Хальдун не был в Хиве. Но это только случайность - Ну и что ж? В Магрибе, как и в Хиве, жили такие же люди арабской культуры и судьбы, и у них существовала столь же глубокая потребность понять причины своих бедствий и был достаточный исторический опыт для осмысления. Нужен был только талант и уверенность ибн-Хальдуна, чтобы преодолеть разнобой мнений и заменить их доказательной "социальной физикой". Впрочем, вот что он писал:
322. Наука истории в чести у наций.
И всякий стремится в ней знаний набраться.
И всадник ее приторочит к седлу,
И умный, и глупый воздаст ей хвалу...
Поспорят о ней короли и князья,
И люду простому смолчать ведь нельзя.
Однако на равных все в области этой -
И старый ученый, и дурень отпетый...
323. Подобно первоначальному тезису Л.Гумилева, Ибн Хальдун признает влияние природы, климата на человеческую историю - но опосредовано, через культуру и экономику, через "умран"... Это, и вправду, как бы предвосхищает некоторые формулы истмата, марксизма.
324. Однако Ибн Хальдум шел не от гегелевской схоластики, а от жизни, от обобщения бесплодных попыток улучшения и спасения обществ, исправить которое уже нельзя. Вот что он пишет:
325. "Многие из государственных мужей... могут обратить внимание на признаки разрушения, которые постигают их государство, и посчитать, что этого можно избежать. Они принимаются исправлять государство, улучшать его составные части и оздоровлять... Они считают, что несчастье постигло их государство из-за небрежения и глупости тех государственных мужей, которые были до них. Но это не так. Это разрушение - природно". (с.62)
326. Нет, Ибн Хальдун - не Маркс, и свои выводы строит на эмпирических фактах, на анализе истории жизни и гибели десятков мусульманских государств, династий. Его вывод даже математически определенен:
327. средняя жизнь государства - 120 лет от зарождения и расцвета до смуты и гибели. Современный перечень 45 средневековых восточных династий дает среднюю цифру их жизни - 132 года...
328. Подобно нынешним западным теоретикам, различающим лишь два основных типа общества - индустриальное и традиционное, ибн Хальдун знает
329. и пишет о двух основных общественных состояниях - "примитивность и цивилизация", "деревня и город", "бидава и хидара", где "бидава" - это первоначальный, общинный способ существования простых кочевников и земледельцев, а "хидара" - это городской, столичный, буржуазный
330. способ существования торговцев и ремесленников, ученых и чиновников. Но, в отличие от нашего упрощенного и неверного взгляда, что переход от коммунистической примитивности золотого века к сложности частнособственнической цивилизации произошел раз и навсегда в глухой старине, ибн Хальдун учит, что такой переход происходит периодически и будет всегда, что всегда, пусть с нестрогой периодичностью, "хидара-город" гибнет от внутренней болезни и под натиском новых кочевников впадает снова в "бидаву"...
331. Эти разрушительные взаимопереходы Степи и Речной Долины, примитивного коммунизма и рыночной цивилизации по кольцу, один за другим, и составляют суть знаменитого застойного цикла, автоколебаний социума в Азии, топтания на месте восточных народов...
332. По ибн-Хальдуну главное преимущество победителей-кочевников в присущем им духе неразрывного единства, солидарности, взаимопомощи, бесстрашия перед индивидуальной смертью, равенства в главном, что он называет духом "асабийи", коммунистической и демократической одновременно.
333. Только такой стиль и дух жизни позволяет им выжить в экстремальных условиях пустыни, на пределе своих способностей, а, оказываясь в роли завоевателя огромной земледельческой и городской страны, кочевое племя со своим духом асабийи становится чем-то вроде
334. правящей партии железной дисциплины и нерушимого единства под руководством мудрых шейхов, способной не только завоевать ослабевшую от неурядиц страну, но и восстановить ее мирную цивилизованную жизнь. Ибн Хальдун так и говорит - не о племени, а об управляющей
335. группировке из племени завоевателей, внутри которых вначале царят простота и равенство, как бы "дух старых большевиков"; потребление по минимуму, не выше партмаксимума, руководство признанными старейшими вождями и - деятельность, работа на грани своих способностей, - т.е. естественный, природный коммунизм отношений.
336. Но проходит время, и все меняется в последующих поколениях. Власть и богатство портят. Ведь дети завоевателей живут уже не в суровой пустыне, а в цивилизованной, благоденствующей при их защите стране и сами развращаются завоеванным изобилием. Идеология "асабийи" меняется на отношения "мулька", т.е. отчужденней власти-собственности, культ-личностной и продажной. Взамен прежней солидарности и демократизма устанавливается комфортное подчинение
337. вождю-царю, вроде идеологии культа личности, взамен прежней предельной самоотдачи - развитие собственных интересов.
338. Ибн Хальдун пишет: "Тогда у вождя проявляется нрав высокомерия и заносчивости, присущий животной природе человека. Тогда он гнушается их соучастия, заставляет их следовать за собой и полновластно распоряжается ими". Возникает стремление к самообожествлению плюс требуемое
339. политикой единовластие. Прежние соратники становятся врагами. Это может произойти с первым из владык государства, а может - только со вторым или третьим, что зависит от степени сопротивления группировок и их силы, но это происходит в государствах с необходимостью.
340. Тогда вождю, в коем одном сосредоточилось все необходимое единство государства, начинает заменять старую асабийю новой, опираться на наемных чиновников, служащих, что поначалу делает его власть эффективной, но отделяет от прежних товарищей и отчуждает от народа. В конечном счете правитель попадает в полную зависимость от продажных чужаков, которые, прибрав к рукам рычаги власти, начинают думать лишь о собственной корысти и высасывании средств из страны, обрекая ее на гибель. Ибо, как говорит Ибн Хальдун: "немного тех, кто
341. за денежное вознаграждение согласен умереть. Это становится немощью государства и сламывает его. Его настигают раздаточные слабости и разрушения из-за разрушения асабийи, этой обязательной основы государства, исчезающей с исчезновением неустрашимости ее членов".
342. Но у этого гибельного процесса энтропийного развала есть не только идейные причины. При этом разворачивается и глубокий экономический кризис. Ибн Хальдун установил: "Тогда налоги становятся чрезмерными и рынки приходят в упадок..." Почему?
343. Когда государь взамен старой бескорыстной асабийи пытается создать "наемную асабийю", то "государство собирает деньги подданных и расходует их на своих людей и приспешников и далее на тех жителей столицы, которые с ними связаны. Предвестником гибели государства является роскошь: "Нравы, связанные с цивилизацией и роскошью - это сама испорченность, ибо человек является человеком, если способен извлекать пользу и уклоняться от вреда, обладая прямотой нрава. А человек цивилизации не способен сам удовлетворить свои потребности либо из-за бессилия от изнеженности, либо из-за высокомерия, связанного с излишним благополучием,
344. роскошью". "Тогда вводятся новые подати, налоги становятся чрезмерными и рынки приходят в упадок, когда в их цены начинают вмешиваться и регулировать эмиры и даже экспроприировать имущества зажиточных людей. Но это убивает надежды торгующих людей, богатые
345. начинают убегать за пределы государства, увозя свои богатства. Уменьшаются живущие в государстве, дома их пустеют, города разрушаются.
346. А с их разрушением рушится государство и становится легкой добычей грабителей-кочевников и песков. Государство обречено на смерть так же естественно, как умирает отдельный человек.
347. И мы знаем, что и в Хиве такое бывало не раз. Последний раз, в 1760 году, очевидец писал: "В Хиве, кроме 40 бедных семейств, никто не живет... внутри города стал цвести тамариск, а в разрушивающихся домах поселились дикие животные"
348 - 349. Я смог сейчас лишь отрывочно доложить вам уроки арабского мыслителя. Можно, конечно, высокомерно отмахнуться xотя бы ссылкой на исчезающую восточную специфику, на исчезновение кочевников, или что нынешние партии - совсем не асабийи... Можно проигнорировать общечеловеческий смысл теории ибн-Хальдуна - но это будет только проявлением интеллектуальной трусости.
350. Ведь не о кочевых племенах говорил ибн-Хальдун, сколько о правящих группировках особого; коммунистического типа, способных основать новое, но восточного типа государство на развалинах "загнившей цивилизации". И такие "новые старые государства" возникают сегодня по всему "развивающемуся" якобы миру. А нынешняя всемирность связей - не отменяет
351. законов восточного цикла, а лишь открывает возможность для всемирного, всеохватного загнивания и гибели. И потому теория Ибн Хальдуна звучит для нас предупреждением, "Одумайтесь, поймите
352. восточный круг, в котором вертитесь, и если вы люди - то вырветесь из него, замените неизбежную гибель асабийи-партии - периодическими цивилизованными выборами партий, сменой властей. Сумейте соединить
353. коммунизм асабийи с цивилизацией общества, рынка. Реальные примеры - у вас перед глазами. Иначе гибель. Выбирайте сами.
354. Тема: Омар Хайям. Рубаи 385
О, душа! Ты меня превратила в слугу,
Я твой гнет ощущаю на каждом шагу.
Для чего я родился на свет, если в мире
Все равно ничего изменить не могу?
355. Лиля: Бухара
Небольшое, всего на несколько часов, посещение Бухары по пути из Хорезма в Памирские горы стало естественным окончанием нашего путешествия в древнюю азиатскую историю.
356. Мы с Витей уже видели Бухару, столь же давно, как и Хиву, a сейчас радовались за Сулимовых и за нашу Галю, ждущих первой встречи с ней. Правда, чувствуя, что мы изнемогаем от жары, Витя спешил довести нас скорей в целости до прохладных гор,
357. и потому дал на Бухару время от поезда до поезда.
358. И потому летний дворец последнего бухарского эмира - мимо.
359. Музей в крепости Арг, как и выходной в среду - мимо.
360-361. Загородный дворец эмира в 20 км от Бухары - тем более - мимо.
362. Потому они прошлись только по старой Бухаре, под ее торговыми, прохладными в любой день куполами
363. и посетили медресе Калян с знаменитым минаретом "смерти".
364. А я посидела всласть у любимого бухарцами Ляби-хауза, старинного тысячелетнего пруда в окружении чинар, медресе и чайханных столиков и достарханов.
365. 18 лет я сожалела, что не смогла побыть здесь сколько хочется. И вот пришло-таки время осуществить свое давнее желание, посидеть под чинарами и насмотреться на бухарцев,
366. приблизиться к их несуетной мудрости...
367. Священная Бухара - родина и жизненное поприще великого учителя Азии и Европы Абу-Али ибн Сины - или Авиценны.
368. Не перечесть здесь всех...
369.Ибн Сина: Кто на земле блаженств не ищет, тот в небесах навечно обретется.
Нам воздержание, венчанное вздохом, при жизни очищение дает.
370.И в рай однажды вступит, кто поодаль здесь оставлял страстей водоворот.
И ангелов у ног своих увидит, кто отрешится от земных забот.
371. А ты, моя красавица, я знаю, стремишься поступать наоборот.
Тебе от наслаждения отречься жизнь, полная соблазнов, не дает.
Земная радость - это лишь мгновенье пред вечностью, которая нас ждет.
Уединись, как Бу Али. Мгновенье предпочитать бессмертью - не расчет.
372. Бухара тоже знала, конечно, периоды упадка и запустения, азиатские циклы и смерчи влияли и на нее - но гораздо меньшей степени. В главном Бухара не разрушалась.
373. В ней всегда был высок уровень веры и знаний, тот потенциал информации о мире, если говорить Витиным языком, который позволял ей противостоять разрушениям.
374. Высокий и все возвышающийся дух позволил Бухаре выстоять в тысячелетиях и превозмочь рок физики природной и физики социальной. И может, это самый главный человеческий закон и надежда.
378.Галя: Сулимовы в Самарканде Мне очень хотелось увидеть Самарканд, но не удалось, а вот Сулимовы заехали на обратном пути в красивейший
379. город нашей Азии, город, где царствовал грозный Тамерлан, а потом
380. его ученый внук Улугбек, а еще раньше учил и учился Омар Хайям.
381. Я знаю: без Самарканда не полны наши впечатления. И потому эти
382. кадры не как конец нашего похода, а как начало какого-то будущего года,
383. как залог возвращения в эту прекрасную страну.
384-385. Тема: Омар Хайям. Рубаи 443.
Конец
