1-2.
3. Главной целью нашего путешествия в Сибирь был, конечно, Байкал. Мы много слышали о нем, и уже долгие годы заманчиво манили нас
4.и Песчаная бухта,
5. и остров Ольхон,
6. Култук и Слюдянка,
7. и таинственный Хамар-Дабан.
6. Наши друзья плавали на знаменитом байкальском теплоходе "Комсомолец"
9. и ходили по его берегам походами.
10. Витя из Ангарска много рассказывал о своей рыбной ловле, охоте, даже присылал омуля и звал гостить с истинно сибирским радушием, чтобы поделиться своим Байкалом.
11. И вот, после осмотра Иркутска и гостевания в Ангарске,
12. Витя везет нас на Северо-Восток, к неведомому нам острову Ольхон.
13. Быстро проезжаем Усть-Ордынский бурятский округ
14. и въезжаем в предбайкальское плоскогорье. Здесь нашему хозяину все знакомо.
15. Им все езжено-переезжено в свободные дни. И он с удовольствием показывает нам
16. и любимые озера с дикими утками (всегда есть),
17. и причудливые скальные выходы,
18. и, наконец, - сам Байкал. Вот, приехали.
19. С обрывистого берега через трехкилометровый пролив видны суровые, безлесные обрывы Ольхона.
20. Не остров, а крепость. Слева бьется волна Малого моря. Хорошо еще, что с близкого отсюда ущелья реки Сармы не дует страшный ветер Сарма. Говорят, он переворачивает пароходы.
21. Наша машина подходит к воде в ожидании парома.
22. И вот он пришел. Небольшой, в общем, катер, но устойчивый на морской волне, умещающий на палубе два легковых автомобиля.
23. Витя доволен донельзя - мы ведь почти не ждали парома.
24. Бьется сзади байкальская волна. Хорошо на душе. Мы все же приехали на Байкал и плывем прямо по священному морю, раздвигаем килем его фантастически чистую воду.
25. И пусть ненастье не ослабевает, заставляя кутаться в одежки, не пускает купаться, непогоде не сломить нашей глубинной радости.
26. Вот колеса коснулись ольхонского берега, и мы покатились уже по байкальской степи.
27. Она особенная. Она всегда кончается водой. Вода врезается в гористую степь такими причудливыми бухтами, что глядеть было ни минутки не скучно, и невольно вспоминались скупые на краску акварели Волошина.
28. Но вот и рыбалка - место ночевки.
29. Байкальский залив здесь перегорожен дамбой и стал озером, куда не может заходить из самого Байкала запрещенный для ловли омуль, зато жирует так называемая сорная рыба: щуки там разные, окуни, сараги. Сети были поставлены на ночь.
30-31. А утром мы снимали улов.
32 Чуть подальше от нас - лагерь семейных заготовителей рыбы.
33. У местных браконьеров за водку можно купить не только щук, но и омуля, что, не задумываясь, сделал Витя
34. для маминых пирогов в Качуге. Хороша рыбка!
35. Из бурятских современных стихов:
С географами в споре /Чуть голос не сорвал:
36. "Байкал, - кричу я, - море, / Не озеро Байкал!
Байкал по праву - море, /Гляди - простор какой!
Он и по нраву море, /Спросите моряков!
37. Седой Байкал, как должное, приемлет
Луны и Солнца сменный караул.
Что может возмутить его? Он дремлет,
Он засыпает, он совсем заснул.
Но иногда угрюмые морщины /Вдруг набегут на светлое чело,
Вздыхают как в тоске его глубины, /Он стонет и рокочет тяжело...
38. Не то его своя забота гложет, /Не то кручина у него своя...
Что ж, видно, как и всех, Байкал тревожат
Извечные вопросы бытия.
39. Меня же Ольхон поразил своим бурятским характером. Именно здесь, где степь соединена с морем, я убедился воочию, что Байкал вместе со всей Сибирью есть их отеческое достояние.
40. Лишь на середине острова, у селения Хужир, лес начинает теснить и сменять степь, пряча под собой песчаные дюны.
41. На степном просторе мы встречали бурятские молитвенные столбики-знаки. Рядом валяется обычно битое стекло - следы возлияния после молитвы, обращенной к предкам-покровителям. Как похожи они по смыслу
42. эти столбики, на каменные бабы скифских курганов, а возлияния на них - на поминальные тризны русских князей.
43. Как похожи эти столбики на современные гранитные и бетонные стелы на могилах утонувших в байкальском холоде.
44. Ведь даже если лодка перевернется недалеко от берега
45. не всем хватает сердца и сил, чтобы преодолеть стужу и доплыть до берега.
46-47. Бурятские примитивные столбики - зримые свидетели старой бурятской веры. Но сейчас шаманов не видно, а вот столбики, молитвы и возлияния возле них живут по-прежнему.
48. А как же иначе? Ведь каждому необходимо, даже атеисту, вроде нас, поминать предков и заступников и молить судьбу об успехах и удачах. А может, дорогие столбики есть и у нас? А наш атеизм - всего лишь родной брат древнего язычества?
49. Сегодня русские деревни исчезли с лица Ольхона. Заброшены православные кладбища, но зато жив бурятский Хужир. Все возвращается на круги своя.
50. У северной окраины Хужира в море выступили две знаменитые скалы. Шаман-камень зовут одну из них.
51. Мы долго искали вход в пещеру, где когда-то жил дух Бурхан - хозяин Ольхона, и его сын Орел. У подножья этой священной скалы - место жертвоприношения бурят-язычников.
52. Но над входом в пещеру мы увидели странные значки - тибетские иероглифы. Значит, сюда уже добрались буддистские ламы и укротили язычника, освятили Бурхан, а с ним и весь Байкал сделали буддистским.
53. Это - самый северный памятник буддизма в Сибири.
54. Первая мировая религия, источник всех остальных, до сих пор живет в центре самого большого земного материка
55. и наполняет своей кроткой улыбкой весь мир,
56. входя лучом света в души современного технического человека.
57. Улан-Удэ - столица Бурятии, не имеет буддистских храмов, однако автобусом можно быстрее лошади промчаться 24 километра
58. до Иволгинского дацана - монастыря и одновременно резиденции духовного главы всех советских буддистов - бандидо-хамбо-ламы. В центре - главный храм-дуган, справа - гостиница, а слева - один из монастырских скитов. Такой роскоши построек мы не ожидали. Ведь три года назад дацан сгорел, и мы полагали увидеть лишь обугленные развалины, да ленивую, на долгие годы стройку.
59. Это белое здание - всего лишь гостиница для иностранных буддистов, но именно в нем мы видим причины строительного бума. Впрочем, не знаем, на какие деньги и как было строительство. Наверное, верующие до сих пор жертвуют немалые суммы, да и государство в данном случае шло навстречу ради своего престижа великой буддистской державы.
60. Государственная опека пронизывает сегодня весь бурятский буддизм, от строительных материалов до обучения и воспитания будущих лам. Нам рассказывали, что их вербуют среди способной молодежи, прельщая заграничной работой, а потом отправляют учиться в бывшую Ургу - Улан-Батор.
62. Там их обучают тибетскому языку и письму, а также премудростям канонических книг, английскому языку, международной географии с политикой. Нет, что ни говори, а фасад великолепен.
63. Но отвернемся от фасада. Рядом - Степь! Долгие века ее сыны придерживались черной веры - по цвету своей земли - Матери и материи.
64. Они долго не слушали ничьих проповедей. И только когда буддийские проповедники признали черных духов земли, ввели их в свой пантеон, тогда монголо-буряты приняли богатство индийского вероучения, став фанатическими его приверженцами.
65. Вход в дацан - воскрешает недавнее бурятское предание о прошлом, когда дацаны были школами для всего народа. Со всей степи привозили сюда мальчиков для воспитания и обучения.
66. Наверное, в подобных домах и тогда еще жили дети с учителями, узнавая труд и смирение, книги и молитвы, постигая начальное, и даже среднее духовное образование - задолго до ликвидации безграмотности в самой России.
67. Какими же были ламы-учителя? В Бурятии этого не помнят, ибо с корнем вырвали начала буддистского просвещения. Сейчас безлюдно и тихо в монастыре. Лишь изредка прошуршит фигура в обязательном красном одеянии.
68. И снова безмолвие деревянных скитов, где хозяева безраздельно погружены в созерцание Бесконечного...
69. Будда Шаки-Муни - в истории он известен как индийский принц Гаутама, а в религии он одновременно и всемогущее светозарное существо и, наконец, вообще непостижимая Нирвана...
Все эти три сути, три ипостаси обозначаются коротким словом "Будда". Так же, как и в христианстве, еще более коротким словом Бог намекает и на реального плотника из Назарета, и на всемогущего мирового Творца, и на непостижимый Святой Дух-Логос.
70. А это - практический творец буддизма - ученик Будды, архат, святой и писец-интеллигент, в позе алмазного сидения на мудрых книгах. Архаты в свое время записали учение Будды, перевели его в идейное бессмертие, развили в религию и разнесли по свету...
71. Многоступенчатость загнутых крыш главного буддистского храма напоминает о необычайной расчлененности и утонченности буддистские учения, почти не уступающего в этом современной науке. Крыши как бы возносят к небу вазу "нанчметр", наполненную текстами молитв. Над входом, в окружении священных оленей, стоит Великая Колесница Восьмеричного пути, следуя которому человек может избавиться от страданий и достичь состояния Будды в Нирване.
72. Невозможно пересказать все детали ламаистского стратегического подхода в следовании по Великому пути. На этой иконе представлен лишь общий смысл - избавление от жизненных страстей. Они изображены в виде черного слона. Добрый лама, помогая верующему освободиться от соблазнов материального мира "Сансары", гонит слона по "пути учения". Мешает же этому вертлявый красный черт. Но постепенно слон белеет и, наконец, полностью очищенный, приходит к Будде, сидящему у входа в пещеру.
А что за этим входом? Не сразу, а в самом конце?
73. Там не рай, а Нирвана, небытие, пустота... Наверное, жителям степей величие необъятной пустоты понятнее, чем, скажем, лесовикам. Тем не менее, Нирвана описана в буддизме столь ярко, столь лучезарно, что целые народы оказались подвигнутыми на "путь учения".
74. Все живое имеет в себе частичку Будды, и потому имеет шанс достичь Нирваны. Но не сразу, далеко не сразу, а только двигаясь по ступеням совершенствования, с помощью цепи перерождения от животного к человеку и далее - к бодисатве и Будде.
75. Но не думайте, что в учении о Карме содержится только предвосхищение современной эволюционной теории. Карма на деле много сложнее, она теснo увязана с этикой, ибо только добрые дела ведут к лучшему перерождению.
75а. Злые же дела отбрасывают существо назад, во тьму неорганического бытия и дальше, в безнадежный хаос космически разрозненных частиц.
76. Так перед человеком открывается широчайший выбор между космосом, полным ужасов, и космическим светлым блаженством, - все это в зависимости от нашего сегодняшнего поведения, ибо по учению Будды нет существования более сознательного, более открытого для выбора, чем у человека. Он может стать бодисатвой и Буддой, а может уничтожаться в хаосе...
77. Так в нашу обычную теплую жизнь вносится пламень нравственного горения, весь смысл которого в самоограничении. Буддистскую философию коротко рассказать невозможно.
78. Лучше вернемся из мира идей к реализму единственно живого в Бурятии, и, как видно на кадре, до сих пор растущего дацана. Но кто живет в этом доме? Наверное, лама. Но кто он? - советский чиновник, или все же хранитель на нашей земле древней мудрости? Подойти к нему, или поостеречься?
79. Сейчас лама откроет двери дугана, введет внутрь прихожан и, возможно, совершит заказанный ими молебен. Но что будут просить у неба эти женщины: здоровья родным, счастья детям или самосовершенствования и избавления от греховных страстей самим себе?
80. В храме они увидят богатейший алтарь со статуями разных воплощений Будд, роскошные занавесы, красочные иконы с мудростью, накопленной за две с половиной тысячи лет. И мы, атеисты, видим: женщины правильно сделали, что пришли сюда, ибо здесь они ближе всего к пониманию бесконечного космоса, ибо именно здесь он понятнее их чувству.
81. Теоретически у буддистов есть четыре типа добрых учителей: лама, бодисатва, Будда превращений и, наконец, Будда всеблаженства. Однако, реально для людей добрым другом и наставником могут быть только ламы, и потому таким громадным уважением они были окружены и знаками признания - от самого легкого - подаяния на жизнь учителя, до самого трудного - исполнения его наставления. Такова теория, а какова практика?
82. В дореволюционной Бурятии каждый третий мальчик оставался в дацане, и после окончания полного курса буддистских наук и аскетических испытаний принимал "великое посвящение", становясь настоящим ламой.
83. Конечно, каждый третий мужчина с высшим духовным образованием - это слишком много для любого народа. Тем более, что не все были способны к этому образованию, не все были совершенны.
84. Но часть из них достигла высот, изумлявших европейцев, как, например, Дандарон.
85. Рядом, под навесом, стоит молитвенный барабан - хуридэ, загруженный молитвами и священными текстами. Один оборот хуридэ считался равнозначным прочтению всех этих молитв и еще одним хорошим делом.
86. И потому верующие беспрестанно крутят хуридэ, вместо такого же беспрестанного, но еще более утомительного повторения: "Ом-мал-ни, пал-мэхум". И это понятно. Ведь, кроме шаманства, ламаизм впитал в себя, прежде всего, популярное в степи христианство несторианского толка.
87. Интересно, а мог бы ламаизм сыграть в Азии ту же роль, что и католичество в Европе?
88. Важными, а может быть, и духовно основными сооружениями в дацане являются вот такие ступы-субарганы. Не знаем наверняка, а лишь догадываемся, что это хранилища святынь великих учителей и Будд, т.е. духовные мавзолеи.В их облике опять же чудится что-то католическое: папская тиара, роскошь сияния белых покровов, золото давней культуры.
89. Ведь и католичество, и ламаизм, рационализируя свои обряды, делали это, наверное, из-за чрезмерной усложненности учения, не вмещающегося в человеческие головы. Так, основа ламаистской учености - тибетская литература, бережно хранившаяся дацанами, состояла из двух энциклопедий: в первой, малой, было 108 томов, во второй - 225. Идеалом было выучить все эти тома наизусть.
90. Знания этих сотен тысяч страниц не вместить ни одной из ступ: гимны, ритуалы, литургии, философия, богословие, риторика, метрика, грамматика, поэтика, астрономия, астрология, медитация, этика, техника и т.д. - неосвоенный Золотой фонд.
91. Самые богатые собрания тибетской литературы хранились в Лондоне, а раньше - в Петербурге, втором мировом центре буддологии. В начале нашего века на Выборгской стороне был выстроен ламаистский храм. Он был первым буддистом, встреченным нами, он запал в память и позвал к пославшим его бурятам и калмыкам. Буддология, этот онаученный европейский буддизм, была свернута в Ленинграде в эпоху репрессий, и до сих пор не восстановила прежней силы, а храм занят чем-то непотребным, но разве науку это остановит?
92. Так, книга Льва Гумилева, составленная по материалам икон и скульптур одного лишь Агинского (в Читинской области) дацана, стала нашим путеводителем по буддистской Бурятии и этому диафильму. Давайте раскроем эту книгу и остановимся на глобальном вопросе: " Что есть мир?".
93. Будда говорит, что в пространстве рассеяно бесконечное количество шарообразных миров, соединенных по три. В середине каждого мира, входящего в тройку, возвышается громадная гора Мага Меру над материками, где обитаем и мы. Над горой раскинулись 24 неба, а под ней - круги ада с грешниками во власти змея-искусителя Мару. В средних кругах, посреди лам и ступ, по ступеням совершенствования поднимаются люди, а также бодисатвы и Будды. В центре иконы - страдалец за человечество - Авалоки-тешвара, буддийский Христос."И вся эта система десяти тысяч миров дрожала и был виден бесконечный могущественный свет"...
94. Миры периодически разрушаются и вновь возрождаются согласно Кармы - причинности. Матрейя - вот имя буддистского Мессии, который придет, разрушит этот исторический мир и построит новый, где восторжествуют справедливость и добро, знание и, следовательно, безгреховность. Ибо ведь от неведения - все грехи человеческие.
95. Так восточные отшельники наполнили древнюю космогоническую систему этнической напряженностью, вызывая из небытия и Бога - страдальца за людей, и Бога - будущего избавителя. Они преобразовали атеизм древнего буддизма в религиозный идеализм.
96. Тем самым они связали пониманием материальный мир Сансары с духовным миром Нирваны столь же крепко, как соединены в символическом жесте пальцы архата.
97. Вот прекрасный живой цветок, но мудрец смотрит на него глазами аналитика и видит пустоту... Он проникает вглубь, и
98. видит лишь редкие частицы рыжей материи в зеленом поле пустоты. Если же делить их дальше, то в бесконечном итоге мы придем к одной пустоте, великому Ничто. Вот строгое древнее доказательство: "Материи нет, есть одно Великое Ничто".
99. Наш яркий, стройный, закономерный, такой разумный мир - и ничто... Как вяжется все это? Но любая религия сводит это противоречие
100. к Великому Творцу, по закону которого наш мир трепещет капелькой на этой нити.
101. И, положа руку на сердце, мы не смеем начисто отрицать возможности существования в таинственных глубинах и делах мира Великого Существа, у которого мы лежим любопытной каплей на ладони, как на этой картине Чюрлениса.
102. И лишь безрассудная атеистическая вера твердит нам: "Нет, не может быть, никто за нами не смотрит, мы не букашки в мире, а его единственные хозяева, и молиться надо не ему, а самим себе и своим детям!".
103. Итак, Сакья-Муни - сперва живой вероучитель, через столетия в глазах людей стал Богом, ушедшим в Нирвану. И только иногда в образе Адди-Будды он появляется к нам вновь, воплощаясь в человеческие тела. Путем мышления он создает из себя небесных Будд.
104. Один из них, Амитаба, управляет небесным миром и Западным раем, то есть местом, где души праведников, уставшие в "пути" к Нирване, могут вместе с солнцем зайти отдохнуть от постоянных перерождений. Здесь чудесный пруд, деревья с золотыми цветами, дружелюбные звери и множество праведников. "Он окружен лучезарным сиянием и восхитительными драгоценными камнями неисчислимой ценности. В каждом направлении воздух оглашается гармоническими мелодиями. Небо же полно великолепия, заполнено большими божественными птицами...".
105. В центре рая восседает Амитаба, не допускающий ночи и мрака в своих владениях, почему его еще зовут и "Буддой бесконечного света". В этой своей части буддизм перекликается с древней религией зороастрийцев, поклонявшихся Огню, как бесконечному Свету-правде. Недаром Амитаба такой красный. Но он лишь один из пяти небесных Будд.
106. Про других мы ничего не знаем. Не разобрались. Сложно. А ведь в них воплощены великие понятия и логические категории - закон, отражение, воплощение и мышление. Понятнее нам прямая генетическая линия буддистского пантеона.
107. Так, всеблаженный Амитаба, снисходя к человеческим страданиям, сотворил мышлением бодисатву Авалокитешвару, способного на великие деяния для людей. Его живым воплощением считают далай-ламу в Лхасе, как папа римский считается наместником Христа в Риме. Только уверенность буддиста в правде такого воплощения много больше.
108. Ведь на Западе люди лишь с фрейдизмом приняли учение о множестве личностей в одном человеке, в то время как буддизм уже тысячи лет назад воспринял великий тезис брахманизма о реальной многоликости психического мира и способах управления им с помощью йоги. Только на первой степени бодисатва уже способен в одно мгновение получить 100 созерцаний, показывать народам 100 будд, потрясать 100 миров и освещать их светом, совершенствовать 100 существ, знать 100 прошедших и будущих миров, показывать 100 превращений в своем теле.
109. И в каждой последующей ступени эти умопомрачительные способности увеличиваются в 100 раз.
110. Но не только из Нирваны приходят Будды. Вот Манлэ - врачеватель, был обычным специалистом, но, принося добро людям и совершенствуя свою природу, он стал выше бодисатвы, он стал Буддой.
111. Космическая широта и человеческая глубина взаимопроникают друг друга, все объясняя и направляя дух по Великому Пути - в этом мудрость буддизма... Но вернемся вновь к реальности, в бурятский монастырь, к его бревенчатым кельям и красным ламам в их отшельническом подвиге.
112. "Для мирян Будда оставил десять заповедей, а именно: не убивай, не воруй, не лги, не прелюбодействуй, не клевещи, не клянись, не скаредничай, не гневись, не уклоняйся от истинной веры...". Человек, который избежал бы этих десяти черных грехов, приобрел бы десять белых добродетелей.
113. В ламаизме путь спасения разработан столь детально, как в армии получение чинов, или у педанта-профессора его наука. Но не будем поддаваться примитивной иронии. Ламаизм-буддизм, возможно, представляет из себя самую универсальную религию в мире, он вбирал в себя многие языческие культы, и без иерархии и упорядоченности ему никак нельзя.
114. Поэтому, наряду с дуганами и ступами, в дацане стоит множество языческих кумирен,
115. а также изображения всяческих тенгриев и ассуров в образах чудовищ, китайских драконов...
116. и сибирских тигров.
117. Буддизм не отверг мифического опыта сибирской земли, а включил его в свой пантеон, свой космос. Он поступил так же, как современная наука, которая не отвергает старой теории, а включает ее в новую, как составной элемент,
118. а на основе такого обогащения широко открывает ворота для уверенных и правильных действий в понятном всем мире.
119. И мы уходим по дороге в мир, покоренные и восхищенные. С дороги оглядываемся на дацан и прощаемся с ним. Даст Бог, и мы еще не раз встретимся с ним в раздумьях и диафильмах.
120. Горы Хамар-Дабана
121. Идти под рюкзаком в прибайкальских горах по летнему зною было очень тяжело, и мы "надевали" на фотоаппарат столь мрачные очки,
122. что с трудом различаем себя на этих слайдах.
123. Поэтому мы с удовольствием пользовались услугами мощных лесовозных машин, почти единственным транспортом этих мест.
124. Наш первый водитель и отец десяти детей, забросивший нас из поселка Гусиное озеро в самое сердце Хамар-Дабана, низких и хмурых гор.
125. Два дня мы провели в этих горах. Два дня изнурительно тяжелого хода, перемежающегося стоянками на безлюдных и тихих местах, где истомленное тело льнет к воде, к земле и к цветам.
126. Эти цветы слились в нашей памяти с красочными видениями буддистских дуганов и икон, с их бесконечно сложным смыслом
127. и прихотливой формой.
128. Каждый из них интересен, в каждом - жизнь Вселенной, каждый способен дать жизненный урок, если бы мы только могли понимать, как авторы этого бонского гимна:
129. Будь вечным, неба сапфир! /Пусть желтое солнце мир
Наполнит своим цветом /Оранжево-золотым.
130.Да будут ночи полны /Жемчужным блеском луны!
Пускай от звезд и планет /Опускается тихий свет.
131. Пусть в небе мчатся ветра. /Пусть поит дождь океан!
Пусть будет вечной земля, /Родительница добра.
132. Здесь так зелены поля, /Так много прекрасных стран...
133. А эту ночь мы провели на берегу большой таежной реки Темник, рядом с леспромхозовским поселком Таежный, когда-то бывшим бурятской деревней.
134. Справа, в форменной куртке - бурят-лесничий, а в зеленой панаме - его энергичная жена, заведующая магазином и первая дама в поселке, возбуждающая в лесничем энергию и деятельность, что вполне соответствует буддистскому представлению о том, что именно женская страсть "Шакти" побуждает на деятельность бодисатв-лесничих.
135. Нас кормили, поили и разговоры говорили. Мы выспрашивали, понятно, о духовной Бурятии.
136. А нам больше - о хариусе и облепихе.
137. И об охотничьих удачах в Хамар-Дабаньем заповеднике.
138. Под этой лиственницей, убаюкиваемые говором Темника, полные разговоров и впечатлений, мы заснули.
140. Дацан в поселке Гусиное озеро
141. Это конечно, не интуристский объект. Построенный два века назад, он долгое время был главным в Сибири и резиденцией самого бандидо-хамбо-ламы.
142. Белые колонны входной террасы - для торжественности.
143. Кажется удивительным, что именно буддизм преодолел язычество бурят, несмотря на давнишнюю миссионерскую деятельность в этих краях русского православия. О причинах этой неудачи писал еще князь Щербатов при Екатерине,
144. что проповедники православия не только не принимают на себя труд изучить язык инородцев, перевести на него священные книги, но "токмо так, как в баню, так их на крещение водили, и, дав им крест, который они по глупости своей неким талисманом почитают, образ, который они чтут за идола, и запрет есть мясо на пост, чего они не исполняют, считали свое дело законченным".
145. "И если, хотя и мало, что противу правил и преданий Христова закона приметят, то не токмо жестоко их тела наказуют, но и разоряют их колико можно".
146. А буддизм вот никто не навязывал. Его принимали. Сорок дацанов выстроила бурятская степь за короткий срок.
147. Буддизм здесь цвел до конца двадцатых годов нашего атеистического века, после чего дацаны были закрыты, а ламы - репрессированы. То же произошло и в Калмыкии.
148. А потом коммунистическими стали и священная Урга в буддистской Монголии, и еще более священная Лхаса в Тибете. А это - почти все страны северного буддизма. И уже на нашей памяти коммунистическими стали страны южной ветви буддизма: Вьетнам, Лаос, Камбоджа. Откуда же у буддистов такая восприимчивость к коммунистической реформации? Неужели из-за внутреннего сродства?
149. Нет, неправда! Не предтечей, а жертвой стал здесь смиренный буддизм. Даже смирив в свое время воинственность степняков и устремив их силы от войн к небу, он, видно, не преодолел законы азиатской земли.
150. Последние оказались сильнее, и вот буддизм фактически уничтожен новой воинственностью. Но окончательно ли?
151. Вспомним Чингиз-хана. Ведь буряты в этих селенгинских областях считают себя прямыми потомками Чингиза. Вспомним, что Чингиз всегда был и остается до сих пор национальным героем простых монголов, создателем нации.
152. Чингиз вел монголов в бой под знаменем национальной черной веры. Их вела убежденность в своей правоте поистине мирового порядка.
153. Но, через два века после побед Чингиз-хана, у его детей иссякла скрепа - монгольская вера. И потому снова в Китае победило конфуцианство, на Западе - ислам, а монгольская империя распалась.
154. Ha смену сплоченным конным сотням и непобедимым туменам пришла духовная сплоченность разбросанных по степи лам - святых учителей. Народ воинов с такой же неукротимостью стал народом, штурмующим буддистское небо.
155. Небо! Если подчинить землю трудно, то завоевать небо, по-видимому, невозможно. Но иногда и невозможные задачи влияют на людей и народы благотворно.
156. Медленно, очень медленно укреплялся буддизм в степи.
157. Спасаясь от русских притеснений, бурятские роды в XVII-ом веке ушли от Байкала в южную Монголию, но потом под давлением китайцев откочевали снова к русским, но уже с собственной независимой верой, с правом на самоуправление в Степных Думах и привилегиями охранных казачьих полков.
158. Эти привилегии начала давать Екатерина Великая, за что ламы причислили ее к божествам, назвав земным воплощением Белой Тары - богини милосердия.
159. Это был взаимовыгодный союз царского трона и буддийского духовенства, ибо за духовную и бытовую самостоятельность буряты добросовестно охраняли русские границы и ловили беглых каторжников, служа царям столь же верно, как когда-то свободные швейцарцы служили как охранники, - всем королям Европы.
160. Сегодня буряты утратили свою особую охранную роль. Они садятся на коней лишь для исполнения пастушьих обязанностей. Иного просто нет. Нет теперь и трудолюбивых земледельцев, которыми были буряты в XIX-ом веке. Есть просто совхозники.
161. Нет теперь и предприимчивых торговцев, ремесленников, которых в большом числе поставляла бурятская степь в предреволюционные годы. Всех их смял великий перелом, оставив одних соцработников на конях и машинах, - как и все мы сейчас...
162. В тридцатые годы вдоль Гусиного озера стали строить железную дорогу на юг, в Монголию, крепя оборону против японцев.
163. Строили ее когорты заключенных, и Гусиноозерский дацан стал центром большого лагеря, бурятскими Соловками.
164. Сейчас забор с колючей проволокой уже не охраняется солдатами с автоматами и овчарками, а только очерчивает дацан от случайных прохожих, но на самой буддистской вере остались колючки молчания.
165. Сдержанно волнуется таинственное море бурятских душ, ожидающих буддистского воскрешения.
166. Паломничество в буддистские горы
167. Буддизм зародился в Индии, на склонах Гималаев.
168. А в ХХ-ом веке по следам паломников в Гималаи и Тибет потянулись европейцы, и среди них автор этих картин - русский художник Николай Иванович Рерих, выявивший миру поразительную красоту и духовность этого горного мира...
169. Но это было раньше, а теперь для нас доступны только бурятские горы.
170. И вот от Байкала автобусом мы поднимаемся к источникам Аршана в Саянах.
171-172. Дорога идет Тункинской впадиной вдоль широкого здесь Иркута.
173. От Аршана просматривается вся долина.
174. Хамар-Дабан на юге, а на переднем плане - потухшие вулканы.
175. Сзади же, почти сразу за курортной тропой, взметнулся ввысь Тункинский хребет, прорезанный реками, вдоль одной из которых мы и намереваемся проникнуть к снегам и перевалу.
176. Сразу за курортными зданиями начинается священный лес, в котором из-под камней течет волшебная, излечивающая глаза вода. Верующие в это ныне не могут строить храмы и ступы, и свои чувства выражают подношением лесу шелковых халдаков.
177. Мы не смеялись над суевериями, а уважительно внимали и боязливо оглядывались на курортные павильоны,
178. у дверей которых ожидали своих матерей, возможно, будущие Чингизы или Гесеры.
179. Широкая тропа довольно скоро привела нас на верх речного каньона
180. и остановила перед водопадом.
181. По шаткому мостику мы перешли Кынтаргу и начали взбираться по склону каньона.
182. Напугав и заставив мобилизоваться, тропа повела себя несколько спокойнее, щедро раскрывая красоты ущелья.
183. У нас были еще водопады - аршаны, для отдыха.
184. Был и розово-белый мрамор для любования
185. или даже купания.
186. Тропа, лепящаяся по гранитному боку ущелья, где невозможно разойтись двоим, отвесные скалы каньона, куда не достают лучи солнца.
187. Узкие бревна переходов - чем труднее путь, тем явственнее в памяти картины из гумилевской и прочих о буддизме книг.
188. Пусть караваны Рериха и иных путешественников шли в настоящую Лхасу, мы тоже идем в буддистские горы, поднимаем свои рюкзаки в высокое небо. Мы тоже паломники.
189. Гумилев рассказывал, что в Центральной Азии сходились проповедники многих религиозных систем. Но, при всех своих идейных переменах, горные народы оставались верны себе и сохраняли свою первоначальную основу - веру в духов земли и неба.
190. Горы величественны и прекрасны, но они же изменчивы по погоде и смертельно опасны, поэтому горцы так склонны одушевлять их и видят в них живых противников.
191. Чтобы здесь выжить, человек должен быть богатырем, противостоять коварной природе
192. этой горной ведьме, а также дакини, небесным тенгриям и ассурам.
193. В этой жестокой борьбе воспитывалась независимость и мужество, как у женщин, так и мужчин. Из этой же борьбы и выросла их приверженность к древней религии "Бон".
194. Бон вырос на каменистой почве диковинным жизнелюбивым цветком. Из стремления к победе он стал учением борьбы за правду и верность, превознося труд и устроение нашего прекрасного мира.
195. И хотя потом буддизм вытеснил бон, но только после того, как принял его принципы.
196. Многое, если не все, в горах зависит от того, будет ли непогода, нежданная и негаданная. Лишь иногда при закате солнца по пляске легких облачков, голубоватых бликов или вечерних полутеней горцы угадывали приход великих и гневных богинь по имени "дакини - небесные плясуньи".
197. Вот портрет одной из них. Трудно произнести слово "богиня", глядя на это чудище. Она не из ласковой Греции, не из теплой Индии, а из суровых гор Азии, где солнечная погода на каждом шагу оборачивается такой гневной харей с человеческими черепами на чреслах и в волосах.
198. Дакини трехглазы - это символ божественного всеведения, вездесущности. Потом, когда народная натурфилософия переплелась с этикой, эти всевидящие глаза стали следить за грешниками.
199. Красный отсвет зари на темном лике стал лютым гневом на человеческую греховность, а страшные клыки и зубы стали перемалывать тела презренных - порывами ураганного ветра и острыми камнями пропастей, ледовым холодом высот и жарой пустынных смерчей.
200. И это уже не дакини, а гневный бодисатва, ставший по совместительству богиней Зари. И зовут эту Аврору - Ваджраварахтой - хозяйкой молнии. Она вся - гнев и пламень, мировой космический пожар. Страшнее нее, пожалуй, только настоящая мировая революция - светопреставление.
201. Вот такой дух таится в зеленой сибирской земле на краю темно-синего небесного моря. Вот истинный облик Азии, и ее священного Байкала. И стоит богиня, обвитая мудрым зеленым змеем Нагом, в красной луже крови.
202. Она попирает при этом туши поверженных свиней, этих символов материального благополучия и богатства. Оттого и ее саму зовут в просторечии Алмазной свиньей. Ну, чем не заря будущего?
203. Дарма-раджа, или царь веры, которому подчинены локопалы, т.е. хранители всех четырех стран света, в ламаизм тоже пришел из древних горских легенд, еще в VIII-ом веке, когда тибетский маг и волшебник Самба реформировал буддизм и тибетский красношапочный ламаизм.
204. Одетый в китайскую шапку и тигровую шкуру, он восседает на китайском льве-драконе. Тибетский дух и китайский дракон сошлись на красном кровавом фоне - попрании человека. И все это - в самой человеколюбивой и гуманной религии - в буддизме!
205. Даже Дзамбала-бодисатва и владычица богатств в старобурятском изображении не лишена общих азиатских черт: ни гневного пламенного ореола, ни китайского синего дракона вместо лошади. Дзамбала как бы предсказывает нам: Азия есть Азия, и сам капитализм здесь будет таким же страшным и кровавым.
206. А вот еще один покровитель богатств и царь северных азиатских пространств - весьма почитаемый бурятами Кубера, в окружении своих всадников: генералов и демонов.
207. А это - Махакала, победитель индуизма... Но, наверное, хватит азиатских ужасов с красно-черными ликами.
208. Оглянемся на многокрасочный мир в саянском ущелье.
209. Выбравшись из первого каньона с клокочущими водопадами, с предательской тропой, нежданно обрывающейся провалами в земную пропасть,
210. и завораживающими глаз скальными откосами,
211. мы попали в дремучие заросли горной тайги с упавшими деревьями, диковинными цветами
212. и прошмыгивающими зверьками.
213. "Смирялись телом, отдыхали духом", пока не выбрались на открытую каменистую поляну, где горы расступались, а большая вода в дни половодий расчистила себе путь от деревьев. Здесь хорошо было полдничать, приводя в порядок свою память.
214. Когда-то такими же естественными каменистыми дорогами пробирались в суровые горы из благословенной Индии проповедники буддизма.
215. Иные из них стремились в горные выси ради личного спасения. В необыкновенной красоте и суровости
216. становились они святыми отшельниками, размышлением постигая мир, молитвой спасая его, советами горцам - преобразуя.
217. Нужную людям мудрость они как бы брали из самой земли, из ее цветов и солнца, наподобие солнечных генераторов преобразуя льющийся кругом свет в человеческий духовный опыт:
218. Смотри, вокруг тебя великий свет!
Он есть и ничего иного нет.
Ты думаешь, что видишь крепкий дом,
219. Что лес густой раскинулся кругом,
Что там утес, а там - крутой овраг -
Ошибся ты - твое сознанье мрак!
219.Есть только свет, легко пронзивший твердь,
Поняв его, преодолеешь смерть.
Подобно слову, он сиянье льет, /Как сноп светил размером с небосвод.
220. Весь мир подернут сетью из лучей
В нем все багряных молний горячей!
Краснеет солнца окоем /От солнца, погрузившегося в нем.
221.Земля от блеска символов светла, /А люди исцеляются от зла,
От бед былых и от духовных мук, /Едва поймут, что мир - лишь свет вокруг.
222. Но некоторым буддистам выпала иная, не отшельническая, а, скорее, апостольская судьба. Так, в XVII-ом веке некоторые из них попали во владения первого тибетского царя-объединителя. Сронцамгабо нуждался в новой религии, которая сломила бы бон. Ибо сломать веру подчиненных и дать им чужую - уже тогда значило, что и сегодня: подчинить духовно, властвовать физически.
223. По совету своих буддистских жен - непальской и китайской принцесс, царь сам стал буддистом и создал монахам все условия проповеди народу, а своим строптивым приближенным, упрямым бойцам, стал рубить головы. Так кроткий буддизм стал пользоваться как средство в гнусном деле укрепления тирании.
224. Не в первый раз происходит этот перевертыш. И, наверное, не в последний. И чем гуманнее проповедь, чем крепче привязывает она души людей, тем удобнее и лучше бывает приспособить ее для целей деспотизма. Так бывало не только в Тибете.
225. А Сронцамгабо был объявлен буддистами перерождением Авалокитетешвары, бодисатвы милосердия, т.е. объявлен живым богом, и власть свою упрочил, казалось бы, до предела.
226. Но это возвеличение его и сгубило. Простые тибетцы еще радовались, когда царь рубил головы вельможам, но когда он стал богом и повелел всем сидеть с монахами в горных пещерах на постной пище - вместо былых военных походов за добычей и славой - они возмутились, убили царя, а буддистов прижали,
227. восстановив в правах старую родовую веру - жизнерадостный бон. Министр Мажан стал у власти при малолетнем внуке грозного царя и не боялся интриг буддистов, ибо сама вера запрещала им убийства.
228. Однако буддисты-заговорщики в этих мрачных горах нашли способ убить, не убивая. Они заманили Мажана в пещеру, вход завалили камнями, а народу объявили, что внук первого царя Тисрондецан
229. стал бодисатвой мудрости Манчжушри, который принял гневную форму Ямантаки, вверг под землю губителя буддистов Мажана.
230. Так в Тибете был произведен окончательный буддистский переворот. Родился тибетский ламаизм, а в храмах
231. стал преобладать бодисатва мудрости Манчжушри.
232. Как правило, под его ногами - поверженный под землю Мажан, ставший там царем ада и мучителем грешников - быком Ямой.
233. Но еще чаще сам Манчжушри изображался быкоголовым, под стать самому Яме.
234. В этом образе прекрасно воплощена вся суть северного буддизма: и его дикарская вера в быкоголовых богов и демонов, и фрейдистская вера во множественность существ в одном, и уверенность в том, что добро, решившееся на борьбу со злом, само должно походить на зло, что бодисатва, изгоняющий Яму, сам должен быть злее и страшнее этого же Ямы, и, наконец, вера в женское активное начало.
235. Если присмотреться, то можно заметить, что синий Ямантаки держит перед собой зеленую женщину с запрокинутым в страсти лицом. Это - шакти, вдохновляющая бодисатву на подвиг и возбуждающая в нем страсть к действию и победе над врагами учения. Такое соединение - очень частый символ буддийских икон, так как он теряет свой эротический смысл, становясь лишь значком энергии.
236. Однако если на защиту веры богов побуждает шакти, то и в людских грехах виноваты больше женщины, и потому Ваджрадакини с таким сладострастием топчет грешницу,
237. гвоздит ее копьем, попирает искаженное мукой тело страшной божественной ступней. Вместо богородицы с ребенком на руках - страшная громадная черная лапа на обнаженном теле! Вот корень различий между Европой и Азией.
238. Быть растоптанной в гареме или храме, или быть пленницей, безвольно перекинутой через седло отвратительной богини Лхамо, или в страсти возбуждать повелителей, - а в противовес им - гигантские фигуры жестоких Лхано или Дакини. Наша совесть отказывается верить в них, как в иконы, как в идеалы многих людей. Скорее, это лишь свидетельства бурной и жестокой борьбы людей в высотах и пустынях центральной Азии.
239. Но то - не полная правда. Женщины, рожавшие и растившие этих степняков и горцев, были все же людьми, а не только страстями, имели и достоинство, и спокойствие матерей. Просто не может быть иначе!
240. Великая Азия, источник бурь и революций, страстей и несчастий, была для многих людей - и родиной, любимой и ласковой матерью.
241. И мы идем по ней, пробиваясь к альпийским цветущим лугам, к заоблачным высям.
242. Не выходя из леса, повстречали местных хозяев - охотников с каким-то необычным грузом за плечами. Они ответили на наши вопросы и обнадежили на завтра.
243. Проведя ночь у последнего ручья, утром мы без рюкзаков вышли из тайги и начали подъем к перевалу, к снегу.
244. Нас обливает щедрый свет, и только тяжесть подъема застилает глаза, прерывая в памяти древние ламаистские легенды о борьбе мрака и света в каждой из человеческих душ:
245.Свет сгущается, приходит жуть,/Предвещая страшный миг рожденья,
Это он указывает путь, /Замкнутым во мраке заблужденья.
246. Это он, как шелковый утес /Появляется в небесной сфере,
Несказанный ужас он принес /Для коснеющих в нечистой вере.
247. Тем, кто ценит свой убогий ум, /Для себя лишь ищет преимуществ,
Страшно угрожающее Хум, /Средоточье мировых могуществ.
248.Знание - лазурная гора, /Звездными горящая огнями,
Ради просветленья и добра /Льет повсюду гибельное пламя.
249. Он сжигает глупость, грязь и тьму, /Очищая в трех мирах планеты.
250. Дольний мир, покорствуя ему, /Превращается в обитель света.
251. Целых два часа мы поднимались на этот перевал.
252. Снежник у перевала, правда, небольшой. Ведь Саяны, хоть и в Азии, но не Тибет, и наша дилетантская экскурсия в бурятский буддизм - лишь летнее любопытство.
И все же мы рады своему выходу и своей маленькой победе. Ведь мы старались, и что поняли, то поняли, а что не узнали - пусть объяснят те, кто сюда еще приедет.
253. Обязательно приедут - ведь без буддизма не обойтись. Мы смотрим вокруг - то через снега, то через альпийские цветы. И поражаемся контрастам этой земли.
254. В ней лед и стужа - рядом с красотой цветов и солнцем.
255. Погружаясь в нежный мир саянских соцветий, так созвучный кроткому прекрасному буддизму, мы вспоминаем краски икон в бурятских дацанах -
256. духовные цветы азиатской глуби, и думаем о том, как рос буддизм от никого не трогающего Будды в небе -
257. - к многорукому бодисатве, помогающему силой людям, а от него -
258. - к локопалам и дармопалам, хранителям рая, защитникам веры с мечом в руке, наподобие тибетских императоров
269. и монгольских ханов.
260. Дальше - хуже и страшнее. Кровью наливаются кроткие азиатские цветы. И вот дух земли идам Самбара топчет, как слон, грешников,
261. а небесные плясуньи грозят им мечом и пожаром.
262. А разве красные демоны, огненные воины, поджигатели и духовные хунвэйбины - не последнее слово в буддизме? Разве не полыхают здесь, уже какой век, войны и революции, выплескивающиеся на весь мир?
263. Но, возвращаясь из Азии домой, вспоминая не только азиатскую, но всю, и, прежде всего, европейскую историю, на многое глядишь спокойнее. Так, вспоминая кровь европейской Реформации и революций, мы верим, что так здесь будет не всегда.
264. Мы не боимся этих гор, и потому спокойно спускаемся
265. к воде Кынтарги
266. и дальше, к курортным радостям Аршана,
267. заканчивая тем самым буддийское лето свое.
