Дорогие Саша и Оля! Я искренне поздравляю вас с успехом "Германии". Он несомненен, и дает прочную гарантию длительного интереса к нему и заслуженное удовлетворение от хорошо сделанной работы. Убежден, что теперь ваша жизнь, и, что еще важнее, жизнь ваших друзей, будет наполнена не только переживанием темы "Польши", но и темой Германии. Как вы знаете - мы среди них не исключение. В определенном смысле наша "Белая Русь" - просто отклик на вашу "Польшу". Наверное, были подобные отклики и у вас (я помню, например, отклик на "Калининград" в "Гданьске").
... А теперь сразу же про первые, но, пусть торопливые и субъективные... Согласен с Валерием, что исторический взгляд в "Германии" стал много глубже (можно сказать - на порядок) - "Польши", что отнюдь не зачеркивает последней - и как этапа вашего личного развития, и как слепка определенного общественного сознания. Можно сказать: в "Германии" Вы стали сдержаннее и мудрее. Очень здорово, что вы не зациклились на одном, и можете меняться, а, значит, - расти.
А расти, на мой взгляд, есть куда. Не буду касаться диафильмовской специфики, это не очень существенно, важнее разговор об идеях фильма. Думаю, что именно такой разговор и вам важнее всего. Потому прошу обратить внимание на "робкий звонок" - на заявление Вити В., что его отношение к французской революции (и, наверное, крестьянской войне 16-го века), много сложнее, не так однозначно, как в фильме. Я с ним согласен, хотя понимаю, что Саша думает сейчас именно так, что сегодня ему внутренне свойствено именно такое отношение к "радикальным массам" - и потому согласиться с этим мнением он не может. Однако и я не могу не отметить, что в элитарном духе первой, большей части фильма, есть упрощенчество, недостаток терпимости, понимания и, значит, мудрости. Здесь вам есть куда расти.
Наверное, то же самое касается и отношения к "нашим". Но тут мне нельзя нас упрекать, потому что сам, видно, допускал такой же перехлест в отношении к польской шляхте: умом старался соблюсти объективность, даже специально продумывал аргументы полонофилов и давал им звучать в полный голос, но... чувству не прикажешь... и на высшем уровне и в "Белой Руси" нехватка уравновешенности, недостаток понимания, а, значит, мудрости. К сожалению, это объективно и, может, даже оправдано, если судить с позиций "двойственности", активности", необходимо все упрощающей до - "практических выводов". А "в многой мудрости много печали" (Ваш любимый Экклезиаст, кажется) и теряется страсть жизни.
Не удовлетворяет меня и описание отношений Возрождения и Реформации, Лютера и гуманистов - во многом противоположных, а не союзных. Ведь Рим потерял христианский характер во многом из-за покровительства свободомыслящему Возрождению, а мужик-бюргер Лютер и перед ним Гус были во многом последователями Саванаролы... Тут тоже есть куда расти, как и в отношении к анабаптистам, которые, не следует забывать - были в числе основателей духа Америки, со всем своим коммунизмом.
Не удовлетворяет меня, конечно, и проблема возникновения Пруссии и подчинения ей германского разнообразия государств, как она показана в фильме. Была ли в этом историческая неизбежность? - Тогда с высшей точки зрения опыт Веймара, и тем более Саксонии (кстати, убежден, что между ними были и какие-то выпуклые различия, но они остались недовыясненными) тоже ущербен, отрицателен, хотя бы в том, что пригоден лишь для изолированных от внешнего вмешательства (островных) стран. Об истории германского мира только упомянуто, но не рассказано понятно. Хоть и говорится вскользь о Священной Римской империи, об имперских учреждениях в дальнейшем, но из фильма так и не ясно, что это такое - а убежден, что зрители были просто неосведомлены о том, что все разнообразие немецких государств, вплоть до 1866 года, номинально входило в Германскую империю под верховенством австрийского императора (кажется, так). Вообще, история германского мира - это история Центральной Европы, и, значит, просто Европы, и рассказывать ее без привлечения истории отношений с соседями, таких, как Австрия, Польша, Франция, Швеция - просто невозможно. Как говорить о рождении Пруссии, и не упомянуть, что своим духом она обязана больше не Бранденбургу с Берлином, а Тевтонскому ордену, Восточной Пруссии, что в ее истоке - идеология крестовых походов, насилия, что, начав с покорения Прибалтики и части Польши, Пруссия захватила и Германию. Потому-то в свое время Маркс так парадоксально и резко формулировал: восстановление Польши и, следовательно, поражение (а, может, и уничтожение) Пруссии, расположившейся большей частью на польских землях - есть условие существования свободной демократической Германии. История пошла по прусскому пути, и в этой части мы видим фашизм, как подтверждение верности взгляда Маркса. Так, в истории тевтонское насилие против Востока обернулось немецким деспотизмом на Западе. (Как бывало и иное: насилие Ивана и Петра на Западе оборачивалось деспотизмом у себя на Востоке). В общем, я с этой стороны воспринял фильм не как концепцию германского мира (как, например, нам хотелось изложить Белоруссию, как часть Речи Посполитой), а пока лишь как "информацию к размышлению" - и очень мудро, что вы так именно и формулировали свою задачу.
И, наконец, о главном - о Вашем фильме, как истории германского духа, аристократии духа, истории германской культуры... В этом главная удача и фильма, и Вас самих, поскольку в своей приобщенности к аристократии духа - главный пафос вашего существования. Вашего - и большинства интеллигенции. Такой идейной установкой (популярной среди интеллигенции) ваш фильм заранее обречен на успех (как, с другой стороны - наша "Белая Русь" из-за иной, вперекор, установки - заранее обречена на неудачи). Это естественно. Работникам умственного труда очень хочется думать, что в истории весом и значителен только их род деятельности, что мир идет - то по гуманистам, то по Лютеру, то по Гете или Шиллеру, то по Фихте, Гегелю или даже Ницше. Интеллигентов все это очень греет. А уж когда с экрана звучит фраза Гете о коренном различии между людьми, способными мыслить, и узколобыми прочими, то интеллигентный зритель испытывает полный восторг и готов к рукоплесканиям. Все это очень понятно и... очень грустно, напоминает старую сентенцию "Бурбоны ничего не забыли, но ничему не научились..."
Этой части Вашего успеха я не радуюсь. Только озабочен собственной неудачей, вернее, неудачей "Белой Руси", еще, вернее, нашей с Ли ответственностью перед этим фильмом, необходимостью сделать все, чтобы донести содержание до друзей (а значит, и до самих себя). Пока это не произошло.
Извините, что я отвлекаюсь на свои беды. Вы справедливо можете подумать,. что это от зависти: я, действительно, завидую качеству "Германии", но в еще большей степени - ее успеху. Даже ночь плохо спал от переживаний хорошей зависти. Горечь этого чувства понятна (думаю, и Я.И. нелегко было сказать, что он в принципе не способен создать "такое" - эти слова, конечно, преувеличение, но чувство настоящее и выражено мужественно), хотя мы с Лилей и можем утешаться, что были в какой-то мере вам примером - а "ученики и должны превосходить учителей", но это утешает только "учителей, впавших в маразм старости", тем более, что никакими "учителями" мы никогда не были. И, тем не менее, как-то справляться со своей неудачей нам надо. Показывать как-то иначе, с перерывами, небольшому кругу, с разборами и самоунижениями, как-то еще - не знаю - но показывать! "На том стою и не могу иначе!"
Потому что, в отличие от тебя, Саша, и от Я.И., я веду свое духовное происхождение не от Сима или Яфета, а от Хама, и в этом происхождении мой главный пафос. Предать его - для меня предать само Небо. Я обязан защищать человеческое равенство и значимость потомкам Хама перед более "благородными" отпрысками. Думаю, что вы, ребята, меня все же понимаете, в отличие от Я.И., который уж который год "спасает" меня, остервенело вытаптывая мое "почвенничество", т.е. духовную суть моего существования, ведя критику на уничтожение, на духовный террор. Очень тяжело, но я терплю, потому что люблю его и надеюсь, что когда-нибудь он признает во мне равного себе человека. Равного в полном смысле: украинца, равного еврею; Хама, равного Яфету;. крестьянского сына, равного интеллигенту; почвенника, равного западнику. Я верю, что когда-нибудь это случится и духовное уничтожение сменится на настоящее взаимопонимание. Далекая надежда! Чем дальше, тем более далекая. Одиночество охватывает. Вы знаете, почвенники-религиозники с нами практически не разговаривают, а терпение своих "западных" друзей мы в последнее время подвергаем почти непосильным испытаниям и страшно боимся остаться и без них, в подлинной изоляции. Но и согласиться на духовную капитуляцию перед друзьями, лишь бы они нас не бросили, отказаться от соединения вас и почвенников - равносильно примирению с перспективой будущих катаклизмов и концлагерей. Не будет у нас спокойного будущего, пока мы все не сможем дружить и мирно спорить, несмотря на коренные различия взглядов. Пусть Ницше был духовным предтечей фашизма - соглашусь, но преступлением был бы запрет его сочинений, его хода мыслей, которое человечество может изжить только духовным путем, а не через запреты и даже не через позорящую журналистику. Позор русскому государству, посадившему Писарева в крепость, но и вечный позор Писареву, из крепости едва ли не затравившего великого русского писателя Лескова. Ну, и так далее...
Видите, ребята, какие противоречивые чувства затронул у меня ваш фильм, повторяю, ночь я спал плохо... Удовольствие от прекрасных немецких городов (не забудьте, что два детских впечатлительных года я провел в этой самой Германии), от рассказов о великих немцах (а ведь Германия без Пруссии и в самом деле ближе всего подходит под звание родины мирового духа, мировой культуры - это самая лучшая страна для человека-космополита) и вашей приязни к христианству и протестантской этике (здесь я ревниво радуюсь, как почвенник) - до сомнений и противостояний. (Кстати, жаль, что в фильме не прозвучало четкого разделения: народ, пассивный перед агрессивной властью, ответит и перед возмездием мира. Это уточнение сразу выявляет недостаточность объединяющего слова "тоталитаризм" и неправильность, даже провокационность его использования). До ревности и желания защититься.
Очень не хочу в этой самозащите перехлестнуть до неуважения вашего мировидения, ваших успехов, недооценки культуры и т.д. Защищая Хама, не хочу принижать Сима и Яфета, хочу у Вас учиться, но пока вынужден защищаться, потому что знаю: не может быть мир без счастья, если в нем есть унижение.