В 1976 г. Член Инициативной Группы по защите прав человека в СССР киевский математик Леонид Плющ был освобожден из психиатрической больницы и эмигрировал. В его освобождении решающую роль сыграли как хлопоты и протесты советских диссидентов, и особенно Т.С.Ходорович, так и влияние мирового общественного мнения, в том числе и голос представителей Французской компартии. За рубежом Л.Плющ активно включился в поддержку движения в защиту прав человека, но при этом не скрывал, что продолжает придерживаться марксистских, коммунистических убеждений.
Последнее болезненно поразило Т.С.Ходорович, которая, как и А.С.Солженицын, пришла, видимо, к выводу о вредоносности марксизма. Еe открытое письмо к «заблуждающемуся Плющу» стало широко известно в Самиздате и вызвало у меня в свою очередь неприятные ощущения. Пусть не близкий, но хорошо знакомый и почитаемый человек, вдруг начинает рассматривать людей твоих убеждений, а значит и тебя, как противников, наполняется нетерпимостью... Меня охватывало чувство горечи еще большее, чем при расхождении с ортодоксами в 1968 году.
На свое письмо к Т.С.Ходорович я, к сожалению, не получил ответа, ни письменного, ни устного, до самого ее отъезда из страны осенью 1977 г. И если забыть о разных масштабах нашей общественной значимости, то можно применить ту же формулу 1968 г.: мы разошлись.
«Дорогая Татьяна Сергеевна! Вы обратились с увещевательным письмом к Л.Плющу открыто и тем самым как бы разрешили и другим поучаствовать. Я посмел обратиться к Вам потому, что надеюсь привести доводы, которые могут быть полезны для взаимопонимания между Вами и людьми, называющими себя коммунистами.
Именно потому, что такое письмо написал столь чистый и безупречный человек, как Вы, именно поэтому в нем так незамутненно встала давняя проблема: люди, провозгласившие своей основой абсолютную мораль, неминуемо подходят к идейной и политической нетерпимости, к осуждению людей не своих взглядов.
Вспомните, Татьяна Сергеевна, как Вы говорили: «Я не хочу заниматься политикой и идеологией, я хочу делать конкретное добро, помогать и защищать конкретных людей».
Но потом, Вы, наверное, обнаружили, что зло в жизни защищаемых Вами людей имеет систему, что оно исходит от определенных людей, учреждений и т.п. и что Ваша защита, если она желает быть действенной, должна перерасти в осуждение всей системы таких действий и идеологии, которая такие действия освящает и программирует. В нашей стране Вы закономерно пришли к отрицанию коммунистической идеологии, в западных странах, наверное, осуждали бы капитализм и «лицемерную и формальную» демократию. В этом – естественная логика «горячего сердца». Во все века бывали такие прямодушные и порицающие зло святые и подвижники. Вы – из их славного племени. И во все века они были окружены уважением и почитанием.
Но при этом большинство людей, вынужденных делать «дело» и тем самым – «делать зло» (например, участвовать в «системе»), понимали всю односторонность и практическую неосуществимость провозглашаемых подвижниками идеалов. С другой стороны и святые подвижники обычно вели себя «смиренно», т.е. как будто осознавали ограниченные возможности реальной жизни, были терпимы к традициям людей и даже прощали им грех. Власть считали «от бога» и не осуждали идеологические системы.
Вы нарушаете эту христианскую традицию осторожности в борьбе со «злом». Но тогда перед Вами есть лишь две возможности: 1) или отрицать любое зло в любом обществе и зайти тем самым в тупик, ибо идеальных обществ на земле нет, или 2) отрицая наше (т.е. ближайшее) зло, забывать о зле в странах с иными идеологическими системами и тем самым игнорировать реальный баланс добра и зла в обеих системах, одну из них несправедливо уничтожать, а другую – столь же несправедливо идеализировать. Практически это будет переходом на рельсы политики, притом политики, искажающей действительность и тем самым приносящей нетерпимость, дискриминацию по убеждениям и, следовательно, зло.
По моему мнению, на такой путь встал А.И.Солженицын. Видимо, Вы выбираете тоже второй путь. И я очень жалею об этом – пусть бы борьбой с идеологиями занимались фанатики-идеологи.
Я сознаю, что Вы не примете изложенного выше возражения. Для этого мне следовало бы или доказывать, что любое государство или идеология несет зло (не в них дело), но без них современный реальный мир невозможен; или доказывать, что и в коммунистической идеологии, кроме видимого Вами зла, есть и невидимое Вами добро, что коммунистическую идеологию нельзя мазать только кровавой краской.
Даже второе доказательство невозможно развить в одном письме. И все же, Татьяна Сергеевна, подумайте: многие миллионы людей сейчас и многие миллионы людей в течение тысячелетий до нас верили в коммунистические или социалистические идеалы, называли себя коммунистами, или как-нибудь похоже – и все они виновны в сталинских лагерях?
После чтения Вашего письма мне попалась случайно одна из обычных книг: Ирвинг Стоун «Жажда жизни» (повесть о Ван-Гоге) пер. с англ. М., 1960 г. Вот один из случайных эпизодов: Гоген приводит своего друга Ван-Гoга к торговцу красками Танги (бывшему парижскому коммунару) и рекомендует ему Ван-Гога: «Он по натуре – чуть ли не коммунист».
- Вы в самом деле коммунист, г. Ван-Гог? – робко спросил он Винсента.
- Не знаю, что Вы понимаете под коммунизмом, папаша Танги, я считаю, что, каждый должен трудиться столько, сколько позволяют ему силы, и заниматься тем делом, какое ему по сердцу, а взамен получать все, в чем он нуждается.
Видите, как просто, - рассмеялся Гоген…»
Отнесете ли Вы свой упрек, Татьяна Сергеевна, к коммунистам Танги и Ван-Гогу? Одно из двух: 1) или Вы будете отрицать правомерность коммунистического самоназвания Ван-Гога и Танги – но тогда придется отдельно разбираться со всеми людьми, называющими себя коммунистами и выяснить, подходят ли их убеждения и действия под Ваше определение коммунизма, или нет. Я думаю, что коммунистов в Вашем понимании среди называющих себя коммунистами окажется немного. Я думаю, что среди них не будет Л.Плюща. Но тогда за Вашим упреком останется лишь значение спора о терминах. Проделайте такой опыт, Татьяна Сергеевна, сформулируйте достаточно полно свое понимание коммунистических идей и спросите доступных Вам коммунистов или убежденных в коммунизме – уверен, что не многие узнают его как свое собственное.
2) Или Вы будете доказывать, что из любых коммунистических идеалов, даже типа Ван-Гога, в конечном счете, следуют лагеря типа сталинских. И мне лично второй вывод кажется более истинным. Однако убеждения Ван-Гога свойственны очень многим людям, не исключая и меня, а, возможно, и Вас самих. И потому осуждать такое огромное количество людей – так же смешно, как осуждать человечество целиком. Неправильно осуждать людей только за коммунистическую убежденность, за коммунистические цели... Следует осуждать не за цели, а за плохие средства к их ocyществлению, за плохие действия или, по крайней мере, за намерения к осуществлению плохих действий. Только такой критерий может помочь выявлять ненавистное Вам зло. А упрек в письме к Л.Плющу потеряет силу.
Нельзя судить людей по их убеждениям – это элементарно. И если большинство несимпатичных Вам людей называют себя партийцами-коммунистами, это не должно означать несимпатичность остальных коммунистов – наших с Вами сограждан и сородичей.
Для Вас коммунизм – это апология насилия. Для самих коммунистов оно –лишь временное и неизбежное средство для ликвидации всякого насилия в будущем. Они понимают, что в этом мире без какого-либо насилия радикальных действий и изменений не добьешься. И не останавливаются перед страшным насилием сегодня именно для того, чтобы в светлом будущем ликвидировать его полностью и навсегда. Такова их логика.
Вы тоже хотите ликвидировать насилие – полностью и навсегда – и в этом вполне сходитесь с радикальными коммунистами (на деле страшны не коммунистические идеалы сами по себе, а их радикализм, приводящий к насилию. Страшен экстремизм сам по себе у любых идеологий, страшен абсолютизм требований).
Вы ничего не говорите о насилии, но перед нами уже существует пример Александра Исаевича, пример его эволюции от проповеди нравственного социализма («Раковый корпус») к сегодняшнему трибуну перед американскими рабочими. Теперь он говорит о необходимости укрепления военных сил против коммунистов, о необходимости военного противостояния им везде, во всех частях света, даже там, где он естественно вырастает из первобытья. Что это как не призыв к насилию – ради уничтожения лагерного насилия? Или его призыв к давлению на нашу страну ради обеспечения прав диссидентов – что это как не призыв к насилию ради благородных целей? Сама логика радикального противостояния ведет к этому.
Вы стоите лишь на первом шаге к этой наклонной плоскости противопоставления добра и себя – злу и коммунизму. Логика увеличения эффективности этого противостояния и приведет Вас к оправданию насилия.
Вот на что я хотел обратить Ваше внимание, дорогая Татьяна Сергеевна. И единственный способ избежать этого состоит в том, чтобы отказаться от осуждения любых идеалов и убеждений самих по себе, априори, в том числе и коммунистических, и марксистско-ленинских и пр. Осуждать же можно и нужно лишь практическое насилие, т.е. вернуться к тому, что Вы столь долгие годы и столь самоотверженно осуществляли.
Не изменять себе. Перечеркнуть письмо Л.Плющу.
31.3.1976 г. С уважением В.В.Сокирко.