В.Сокирко Жизнь и поражения советского инакомыслящего

Глава II. Школьные годы

Раздел 4. Жизнь моего единственного дяди

У меня не было старшего брата, но зато был дядя Степа, с лихвой его заменивший. Он старше меня на 13 лет и это удачная разница в возрасте для ввода ребенка в мир взрослых людей, а с другой стороны для подачи ему примера силы и взрослости.

Именно таким примером я воспринял его сразу после нашего возвращения из Германии и вселения в мазиловский дом. Этот дом требовал поначалу много сил и рабочих рук, и Степан предоставлял их с полной отдачей. Недавно пришедший из послевоенной армии, он был в полном расцвете сил и молодости. Как лихо, за один день, они с дедом и отцом соорудили дровяной сарай, который потом вкупе с туалетом и свинарником стал главным хозяйственным комплексом нашего двора. Потом, почти в одиночку, за несколько дней Степа выкопал и перенес к забору громадные кусты акации и тем самым перепланировал наш огород. Для меня и впоследствии работа Степы была замечательным примером того, как можно добиваться желаемого практически в одиночку. И у  меня бывали случаи упорной работы, итогом которой я мог гордиться, и я сознавал, что брал в этом пример с дяди Степы.

И ещё запомнился разговор с ним, чуть ли не в моих начальных классах, о том, как со временем люди умнеют, меняются их взгляды, они становятся осторожнее. Видимо, он был созвучен моему тогдашнему настроению поиска революционного подполья.

От того времени в моей библиотеке лежит книга Игнатьева «Записки партизана. В предгорьях Кавказа», которая была вручена Степану от профкома Министерства лесной промышленности за «активное участие в избирательной кампании 1947 года». Степа наверняка ее даже не раскрывал, а сразу передарил мне. И правильно сделал, ибо автор её нашел во мне весьма благосклонного читателя. Книжка содержит немало легендарных или просто выдуманных историй: и про героическое подполье, и про уничтожение в душегубках краснодарских евреев, и про советских разведчиков в виде фашистских гауляйтеров (вроде Штирлица) и т.д.

Взрослые книги про настоящую войну мне пришлось читать много позже, а советские сказки про подвиги в войну пришлись на младшие школьные годы и, как-то соединяясь с рассказами о войне очевидцев, не сильно отдавали ложью, и даже порой толкали на мысли о правде подполья, но не антифашистского, а скорее, запретного, антисталинского. Вспоминая разговор со Степой об осторожности, я догадываюсь, что и он был близок к таким настроениям, но уже успел переболеть ими и потому столь спокойно делился этим опытом со мной в качестве некой прививки.

Довольно скоро Степан (на левом фото он справа) познакомил родителей, а потом и всю семью со своей сослуживицей Марией, ставшей его женой (на среднем фото и на правом она стоит справа). Марии было тогда 21 год,  а в 22 года она родила дочку,  в 26 - сына.

Союз Марии и Степана был крепким и счастливым, но не безоблачным и  распался  через 25 лет. К этому времени их дети дочка Таня (на правом фото стоит между Соней и Марией) и сын Саша были уже взрослыми.  Так что глобенковская ветвь от сына Степана вполне удалась.

Моя мама не одобряла выбор Степы, не подружилась с Марией. Что мне остаётся сказать, кроме как «жаль». Мария из старинного подмосковного полукрестьянского рода Васильковых, на деле, составила спасение и счастье Степана и всей глобенковской семьи. Почему же мама ошиблась? Думаю, что она слишком поверила в комсомольскую активность молодой Марии, хотя на деле это была лишь девичий наряд перед замужеством. «Пришла пора, она влюбилась»... в крестьянского сына и стала «век ему верна». Через год после  рождения дочери  Мария начала учёбу в лесном техникуме (за Таней смотрела старенькая родственница, давно жившая в семье Васильковых) - не хотелось сильно отставать от мужа, ведь он к этому времени уже учился  в Лесотехническом вузе .    Подобно Игорю Мендрину (но ещё раньше, в 1954 году) он окончил Лесотехнический вуз  и отправился с семьей директорствовать в шпалоделательный леспромхоз на Енисее.  

Степан в леспромхозе на Енисее, 60-ые годы

 Казачинское на Енисее, 60-ые гг. На среднем фото Степан с лесниками, на правом один

Именно там, в Казачинске, у них родился сын Саша, а от него со временем, уже в Москве Машенька и новый Ваня Глобенко - Иван Александрович. Рождение сына как будто вызвало новый поток энергии у Марии- имея диплом техника лесной промышленности, она справлялась с работой старшего инженера (на совещаниях "лесных дел мастеров" в Красноярске женщина была одна -Мария Никитична).

 Семь лет жизни и работы в Сибири  дали им обоим осознать свою зачимость. Перед пенсией он охотно отправился в командировку в Красноярский край, чтобы вновь  увидеть "свои места",  повстречаться со знакомыми и друзьями. А в Москве у Степана была, в основном, работа в разных должностях в Министерстве Лесной промышленности, были две трёхлетние командировки в Венгрию в качестве лесосдатчика, передававшего венграм заказанные ими в СССР лесоматериалы. 

И ещё в Москве подрастали внуки: Саши-Танины  Ванечка и Машенька, а в 1992году  дочка Таня пополнила число внуков, родив Ирочку. 

Три поколения Глобенков

В Судаке                                                        Степан-дружинник

Перестройка, случившаяся в предпенсионные Степановы годы, не дала ему шанс приватизировать какой-нибудь  леспромхоз, т.е. стать, например, «сибирским олигархом». Теперь, уже зная печальную судьбу большинства сибирских олигархов, можно порадоваться за Степана, что печальная судьба этого соблазна его миновала. Он остался только заслуженным пенсионером и мелким крестьянином, на какое-то время соединив свою жизнь с ленинградской учительницей-крестьянкой Верой...

 В последние годы своей жизни, Степан, последний из детей Митрофана и Поли, стал очень похожа на... старшего брата хмурого отца - насмешливого дядьку Ивана, но только без его вечной присказки-издевки «собака тебя заводила», а совсем по-доброму. Кстати, и сейчас я не понимаю причины распада брака Степана и Марии... Могу только предположить, что ему к концу жизни надоело играть вторичную роль при умной жене (так часто бывает). И надо признаться, что свою вторую, свободную жизнь, он вел, на мой взгляд, весьма достойно. Он ушел из семейной квартиры на частный сектор, но довольно скоро, как ветеран войны получил от своего Министерства "однушку" в борисовской новостройке,  а потом своими руками соорудил "дачку" недалеко от Тучкова и оставил ее любимым, надежным наследникам.

 Он все делал правильно, хотя в политическом смысле вдруг стал своеобычным, например, Горбачева считал предателем, достойным расстрела прямо у Кремлевской стены. Предателем же он посчитал и Зюганова, примкнув напоследок к сталинистской ВКП(б). Уж не знаю, какими словами он доказывал свою правоту недораскулаченному, но уже покойному православному отцу. Наверное, их недоговоренный спор так и остался в веках не доведенным до понятного мне итога... Хотя в последние годы мы ежегодно с ним встречались на Пасху, по традиции, заведенной еще его отцом и матерью, и свято им продолженной. Именно на пример Степана в своих ежегодных предпасхальных переговорах с родственниками теперь ссылаюсь и я, как старший из ныне живущих глобенковских потомков.

Последние фото с отцом.Стоят слева направо Лида Мухортова (Епишина), я, Лиля, Наташа Епишина - Лидина дочка, Тамара Петровна -вторая жена отца и Степан. Троих из сфотографированных уже нет в живых: отец умер 5 августа 1990г., Степан -3 июня 1997г., Лида Мухортова - 24 января 2000г.