Прошу опубликовать мой отклик на статью Б.П.Курашвили "Судьбы отраслевого управления", помещенной в "ЭКО", 1983г. в порядке обсуждения под следующим названием:
"О невозможности радикального расширения самостоятельности и инициативы предприятий без введения гибких, договорных цен, как основного ядра любой хозяйственной перестройки"
Как практический работник отраслевого планирования я весьма высоко оцениваю остроту и смелость Б.П.Курашвили, принципиально отстаивающего необходимость радикального изменения существующей системы отраслевого управления, а также намерение редакции развернуть обсуждение поднятых им проблем. Но в то же время вынужден высказать и свое несогласие с практическими предложениями автора, по крайней мере, если судить о них по изложению в упомянутой статье. Мне кажется, что при внешнем радикализме эти предложения не затрагивают сердцевины проблемы и могут увести нас в очередной тур бесплодных и потому вредных управленческих перестроек. Ниже я попытаюсь обосновать это мнение.
В рамках предложенной автором классификации возможных хозяйственных перестроек можно согласиться, что сейчас преобладает тип "стабилизационных программ" совершенствования отраслевого управления по принципу: "все улучшать, ничего не меняя". Можно согласиться с метким наблюдением, что в рамках таких программ "реальные социальные программы иной раз оттягивают назревшее решение проблемы, в иной раз ими намеренно пользуются как "долгим ящиком", модернизируемом в духе научно-технического прогресса". Я согласен с Б.П.Курашвили, что наилучшим решением являются не полумеры, а радикальная, принципиальная перестройка хозяйственного механизма и выяснение ее принципов гораздо более локальных экспериментов может дать глубокий анализ и открытое обсуждение возможных альтернатив с использованием "даров истории" и опыта других социалистических стран.
Обращаясь к нашей истории, мы увидим, что управление нашим хозяйством знало несколько коренных перестроек, начиная с перевода экономики "военного коммунизма" на рельсы ленинской новой экономической политики. В начале 30-х годов хозяйство было вновь переведено на рельсы жесткого централизованного управления и планирования, администрирования. В общем, этот этап оказался предвоенным, военным и послевоенным временем и хозяйственная система, повторившая на новом этапе недостатки экономики "военного коммунизма" получила в этих обстоятельствах определенное историческое оправдание. Устранению ее недостатков, особенно сильно проявляющихся в мирное время, была посвящена радикальная перестройка хозяйственного управления в 1957 году, проведенная под лозунгом борьбы с ведомственностью, расширения самостоятельности и инициативы предприятий, восстановления на новом этапе ленинских совнархозов. Однако, как мы знаем, в совнархозовской системе управления тоже было много недостатков, в том числе и неинициативность и несамостоятельность предприятий. Для устранения этих недостатков, в целях борьбы с местничеством и расширения инициативы снизу в 1965 году была провозглашена экономическая реформа и возвращение к ведомственной системе управления… Сейчас, как известно, 1984 год и снова на повестку дня ставится лозунг борьбы с ведомственностью ради расширения самостоятельности предприятий. В обсуждаемой статье предлагается для этого заменить нынешние отраслевые министерства (ведомства) общим Миннархозом со своими территориальными органами… Но, позвольте, чем предлагаемая система будет отличаться от уже опробованных и отвергнутых совнархозов? И где гарантия, что новые органы Миннархоза не будут страдать "местничеством и зажимом инициативы предприятий"?
Даже такой общий взгляд на историю нашего хозяйственного управления показывает, что периодические перестройки его (за исключением 1921 года) не достигают стратегической цели – расширения самостоятельности и инициативы предприятий, меняя ведомственность на местничество и наоборот, в зависимости от того, какой тип – отраслевой или территориальный – в данный момент преобладает, т.е. не затрагивает существа наших хозяйственных трудностей.
Мне кажется, что когда принимается очередное решение о расширении самостоятельности предприятий мысль законодателя прежде всего обеспокоена устранением прежнего командного звена, т.е. прежних управляющих органов – или территориальных совнархозов в 1965 г. или отраслевых министерств, как в 1957 году и сегодня. Таким "революционным" (радикальным) путем ликвидируется якобы управленческая прослойка, которая раньше ограничивала самостоятельность и сдерживала инициативу предприятий. При этом остается некая надежда, что "освобожденные от опеки предприятия сами развернут свою творческую инициативу и механизм саморегулирования".
Как мне кажется, примерно таков ход мысли и в обсуждаемой статье: ликвидация отраслевых министерств сама собой вызовет расширение самостоятельности производственных организаций, "сферы саморегуляции". Но что это за "механизм саморегуляции"? Что это за система "экономических рычагов и стимулов"? В статье об этом ничего практически не говорится. Это, на мой взгляд, не случайность, вызванная более юридическими, чем экономическими интересами автора,- это общая закономерность. Почти во всех последних радикальных перестройках и кардинальных предложениях говорится о расширении самостоятельности предприятий, но не говорится конкретно, как же будет работать "механизм саморегуляции" и каким именно образом он может заменить детальное, конкретное планирование. Но такая недоговоренность, непроясненность приводит к тому, что при осуществлении самих радикальных перестроек хозяйства предприятия не имеют никаких средств воздействия на своих поставщиков и потребителей и не могут прибегнуть к "саморегуляции". Большинство их само начинает требовать планов и указаний сверху, что надо делать. Тем самым возобновляется структура жесткого централизованного планирования и администрирования в чуть измененной форме. Та же небольшая часть предприятий, которая решает воспользоваться "высвобождением", чтобы самостоятельно развернуть производства "выгодной продукции", максимизируя свои выгоды, не руководствуясь ни плановыми указаниями, которые в ходе перестройки потеряли обязательную силу, ни указаниями потребителей, которые не имеют никаких средств экономического воздействия на них, - создает диспропорции, сеет хаос в народном хозяйстве. Вот если бы у потребителей было право повышать или понижать прибыль у своих поставщиков в зависимости от нужности и дефицитности предлагаемой продукции, действовать на них экономически, рублем (через гибкие договорные цены на продукцию), тогда бы и заработал механизм экономической саморегуляции, тонкой балансировки производства и потребления продукции. К сожалению, именно такие права нашим предприятиям не предоставлялись, обрекая на заведомую неудачу любую "радикальную перестройку".
Таким образом, предлагая радикальное расширение самостоятельности и саморегуляции предприятий и, следовательно, ограничение прав планирующих и управляющих органов, необходимо сразу же наделять сами предприятия средствами управляющего и планирующего воздействия на своих поставщиков и потребителей. Без этого – никакое саморегулирование невозможно, а без этого – отмена централизованного планирования – только вредна. На мой взгляд, единственно пригодным средством в балансировке производства и потребления продуктов является механизм договорных, гибких, а в иных случаях и просто свободных цен.
Все системы арбитража, правового регулирования и т.п. оказываются явно неэффективными паллиативами строго экономического (через цены) или строго административного (через принуждения и премии) воздействия. Только предоставляя предприятиям реализовывать свою продукцию на договорных, гибких ценах, плановые органы могут избавиться от немыслимой работы тонкой балансировки производства и потребления сотен тысяч видов продуктов и сосредоточиться на проблемах стратегического планирования и управления нашей гигантской экономики – с помощью экономических стимулов, которые, кстати, тоже могут по-настоящему работать только в условиях договорного, даже свободного ценообразования.
Сегодня говорить об экономической реформе, о перестройке хозяйственного управления, совершенствовании хозяйственного механизма и т.п. можно только ставя во главу угла необходимость ввода условий для экономической саморегуляции производства и потребления через предоставление права предприятиям на договорные и свободные цены. И только в свете этого условия могут получить значение и все остальные достаточно тонкие и сложные проблемы – изменения функций нынешних плановых и управляющих органов, о вводе в действие экономических регуляторов, о подготовке и условиях процессов перехода и т.п.
Снова обращаясь к истории, мы видим только два успешных примера радикальной перестройки социалистической экономики и расширения самостоятельности предприятий: новая экономическая политика 1921 г. в СССР и экономическая реформа 1968 г. в Венгрии. В обоих случаях центральным пунктом реформы было разрешение экономического саморегулирования на основе договорных цен.
Уход из жизни Ленина, ряд теоретических и догматических предрассудков о недопустимости свободного частного капитала, некоммерческая политика цен (см. работу В.В.Новожилова "Недостаток товаров" – в сб. "Вопросы развития социалистической экономики", М.1972) и ряд иных обстоятельств привели к утрате условий экономической саморегуляции предприятий, что вызвало к жизни директивное планирование. В случае же венгерской реформы 1968 г., то введенный тогда механизм договорных и свободных цен существует и обеспечивает эффективное функционирование хозяйства ВНР и его успехи до сих пор.
Как мне кажется, осознание необходимости разрешения договорных цен, как обязательного условия саморегуляции предприятий, до сих пор тормозится предрассудками о, якобы, неком противоречии между этим механизмом и марксистской теорией и даже социализмом. В немалой степени на эти предрассудки и недоразумения об "измене идеалам" и "принципам" натолкнулся НЭП в 1921 году, но они в то время были преодолены мощью разума и авторитетом Ленина.
В 30-е годы нашу политэкономию сотрясали бесконечные споры о возможности товарного производства и рынка при социализме. Жизнь показала бесплодность этих споров. Товарный рынок существует при социализме и сегодня. В 50-е годы наши ученые долго и ожесточенно спорили о природе ценообразования при социализме. Жизнь, практика убедительно показали, что лимитные цены, к которым в значительной степени перешло наше ценообразование, учитывают не только трудовые и остальные производственные затраты, но и эффект потребления, общественную полезность товаров – и это ни в коей мере не противоречит марксистской теории, а соответствует ее правильному пониманию. Споры эти уже утихли, теоретически вопрос стал ясным. Рыночная саморегуляция и балансировка нисколько не мешает социализму, а напротив, обеспечивает его успехи в некоторых братских социалистических странах. Так что же удерживает нас от этого назревшего решения – даже в постановке проблемы, даже в обсуждениях? Почему в очередной раз предлагая радикальное устранение планирующих ведомств, мы даже в обсуждениях старательно обходим вопрос о расширении самостоятельности предприятий и роли потребителей в образовании цен ?
Остается одно объяснение – заскорузлая инерция мышления и страх за отжившие слова и формы. Страх и инерция должны быть отброшены, иначе даже при обсуждении назреваюших перемен мы будем в плену иллюзий.