Эти замечания сделаны моим очевидным противником, но тем большую благодарность за них я испытываю. Не часто моралисты позволяют себе спускаться с "нравственных высот" и "грязнить себя спорами об очевидных истинах". С тем большей тщательностью надо рассмотреть доставшиеся нам возражения.
1. "Мораль не может расцениваться с точки зрения полезности". - Если бы это возражение относилось к способу составления реальных моральных оценок, то я бы с ним согласился - конечно, нравственный человек руководствуется, главным образом, не расчетами пользы, а своим чувством Добра, но если мы говорим о сравнительном анализе разных моральных систем, то как же тут обойтись без понятия общечеловеческой полезности? Даже сам автор "Замечаний" в своем утверждении: "Мораль есть прежде всего институт, обеспечивающий совместное проживание людей, т.е. ограничивающий действие отдельных индивидуумов", обосновывает именно пользу, функциональность морали. Конечно, имея ввиду не индивидуальную полезность ее (хотя и это, в конечном итоге, справедливо), а общественную полезность, всечеловеческую и даже всебиологическую. И не надо мне приписывать немыслимые утверждения, что мораль, т.е. общечеловеческая польза, не может противоречить узко понятым индивидуальным интересам. Конечно, может, и мой оппонент прав, заявляя, что во многом мораль ограничивает действия отдельных людей ради выживания всего сообщества. Но, с другой стороны, если хорошо вдуматься, то индивидуальная польза совпадает с общечеловеческой (это уже давно высказано Чернышевским и др. в известной теории разумного эгоизма), как полезно бывает человеку ограничивать себя в еде ради сохранения здоровья. Даже смерть человека может быть полезна ему же, только под человеком надо понимать не исключительно животное тело, а именно человека во всей его полноте, вместе с его продолжением в детях, в друзьях, в вещах, в памяти о нем и т.д.
Вернёмся к нашей теме. Если моральные нормы можно обосновывать (как это делает мой оппонент) общечеловеческой пользой, то этой же пользы можно от моральных норм - требовать, конечно, не шаржируя и не переводя общечеловеческое благо в узкопонятую личную корысть, а ту - в гарантию "удобного и безбедного существования" - с подобными "подстановками" мы ни о чем не сумеем договориться.
Далее. Мой оппонент заявляет: "Социальные преобразования не имеют отношения к морали". Но ведь в том-то и дело, что сферы морали и социальных преобразований были связаны не мною, а А.И.Солженицыным, который в своем завещании для страны выдвинул правило "жить не по лжи" как самое верное средство низвергнуть существующие "социальные структуры". Именно моралисты видят сегодня в нравственном совершенствовании главный рычаг изменения нашей общественной жизни. Я же в обсуждаемой статье вместо моральных проповедей выдвинул альтернативой лозунг свободной самостоятельной жизни: "Не мораль, а свобода - вот главный ключ к преобразованию наших социальных структур". Согласен ли с этим мой оппонент? Или он, как и большинство его единомышленников, предпочитает ратовать за такие изменения, которые бы без нашего труда, сверху - "облегчили бы нашу жизнь" и успокоили бы нашу совесть?
Далее и неоднократно мой оппонент упоминает тему морального выбора, не объясняя, что он собственно имеет в виду. Если он говорят о выборе между злом и добром, то я не вижу здесь темы для обсуждения. Если же упоминается более трудная и содержательная тема выбора между двумя моральными нормами (между злом и злом), то именно она как раз и ведет к необходимости нравственного анализа с общечеловеческой точки зрения, как раз тема необходимости такого выбора приводит к признанию относительности моральных норм, их изменения и развития.
П.2. Здесь оппонент солидаризируется с А.И.Солженицыным, утверждая, что лозунг "жить не по лжи" как раз-таки учит людей новой жизни, вступая тем самым в очевидное противоречие со своим же утверждением, что исполнение моральных норм не имеет отношения к изменению социальных структур. Зачем же нужно было оппоненту запутывать себя и читателей? Я не знаю.
Правда, он ставит новую задачу: построение каждым человеком своей моральной позиции. Что это означает, опять не понятно. "Делай хорошо и противься злому". - Это ли надо обсуждать? Или речь идет о конкретных и специфических для нашего времени-места нормах, вроде "охраны социалистической собственности", "патриотической бдительности" и т.п.? В последнем случае, конечно, есть тема для разговора, но и ее придется обсуждать в связи с современными "социальными структурами", руководствуясь, конечно, критерием общечеловеческого Блага. Но, как уже отметил оппонент в обсуждаемой статье, мне не было свойственно "выступать в роли проповедника морали", хотя от обсуждения способов созидания новых социальных структур я не только не отказывался, но всеми силами к нему стремился. Конечно, при этом я не претендую на роль их "созидателя" - к этому способны только все люди вместе. Обсуждать же способы изменения нашей жизни к лучшему, на благо всех нас и всего человечества - в этом мое законное право гражданина. И не только право, но и обязанность. Но именно в этом праве оппонент мне отказывает.
Он не выдерживает академического стиля и адресует прямой упрек в написании статьи, аргументируя его следующими доводами:
- лозунги "о свободном человеке, о стремлении к Добру" - абстрактны (непонятны?);
-никто не может дать "автору право решать за всех людей страны, в чем их благо";
-кто не является "проповедником морали" или "созидателем новых социальных структур", тот пусть не занимается анализом ("разделением на овец и козлищ") в "масштабах страны и даже всей истории", а сосредотачивается на моральном обосновании собственной позиции (или обосновании своей моральной позиции - ?).
Я думаю, что трудно выразить более высокомерно и рельефно позицию моралистов, чем в вышеприведенных "аргументах". Ну, положим, упрек в абстрактности появился лишь "для присловья": моя статья и ее обсуждение наполнены разбором конкретных ситуаций и примеров, связывающих реальную жизнь с "абстрактными лозунгами". Оппоненту было или лень или принципиально не хотелось в них разбираться.
Второй "аргумент", на деле является простой передержкой. Разумеется, никто не давал мне право решать за всех людей, в чем их благо и принуждать к этому решению силой. Но высказать свое мнение о смысле общего блага я имею право. Мне даже странно защищать такое личное право в самиздатской печати. Наверное, оппонент просто оговорился в раздражении, но сама эта оговорка весьма многозначительна. В его представлении, очевидно, люди разделяются на тех, кто имеет право "решать", что входит в содержание всеобщего блага, и на тех, кто таким правом не обладает, а должны занять четкую "моральную позицию" (очевидно, подчинения провозглашаемым моральным нормам).
О наличии такого внутреннего убеждения у моего оппонента свидетельствует последнее и основное из перечисленных возражений, которое сводится к тому, что анализом "в масштабах страны и истории" надлежит заниматься "проповедникам морали" и "созидателям новых социальных структур" (священникам и революционерам - ?), а прочим, в том числе и мне, следует "послеживать за своей моралью, слушая рекомендации "проповедников" и подчиняясь водительству "созидателей"/
Веселенькую же мне нарисовали перспективу! Думаю, что при всей темноте стиля, оппонент не мог более ясно разоблачиться. Мое же отношение к такой перспективе однозначно: новое "прекрасное и моральное" рабство в этом "прекрасном новом мире" мне не с руки.
П. 3. Характерным для оппонента оказывается стремление опереться на "авторитеты". Даже те из них, которые, без сомнения, защищали свободное буржуазное предпринимательство, он толкует в свою пользу. Так, он вспоминает, что А.Смит был не только автором экономических теорий и положения о том, что преследования каждым своей личной выгоды приводит к наибольшему общему благу, но и автором этических и религиозных обоснований этого положения (теории о всеобщем чувстве симпатии между людьми, о "невидимой руке", гармонизирующей частные устремления на рынке и т.д.).
Но я и не подумаю спорить. Да, А.Смит обосновывает свои воззрения этически, защищая от нападок тех моралистов, которые считали, что преследование каждым своих личных выгод вредно и аморально. Такое обоснование и защита совершенно необходимы - и для А.Смита 200 лет назад, и для его последователей сегодня.
Впрочем, я готов отдать, уступить А.Смита "в союзники" своему оппоненту, раз уж ему так важно обладание всеми авторитетами. Но только уж пусть он забирает его всего, целиком. Пусть он тогда принимает и смитовскую теорию благотворности свободных и своекорыстных людских действий. Может, после этого и я запишусь оппоненту в союзники.
Та же история повторяется и со ссылкой оппонента на протестантскую этику. Преследуя личную выгоду, протестант тем самым уже служит Богу, это так, но, по мнению оппонента, получается, что служа Богу, протестант тем самым отказывается или сильно ограничивает свое стремление к выгоде. Таким образом, протестант становится неотличимым от католического монаха. Он грубо ошибается: в том-то и дело, что у протестанта личная выгода и Бог не противостоят один другому, как в католичестве или православии, а союзны друг с другом, почти одно и то же. В этом корень протестантских успехов.
П.4. Последнее утверждение оппонентом извечного и неизменного "патернализма российского государства и гражданской инфантильности" (в отличие от Запада) - является повторением уже сделанных ранее другими оппонентами возражений. Повторяться в обсуждении этой большой темы не стоит. Тем более, что оппоненту это и не нужно. Он твердо верит, что "Россия - другая", и от этого ему, наверное, тепло. Ведь убеждение в особости России - необходимое звено морального проповедничества. Уберите "российскую самобытность", и все рухнет: и православие, и народность, и... Придется бегать, суетиться, мучиться европейскими проблемами... Ну и так далее. Кому интересно продолжение и судьба такого образа мыслей, пусть вспомнит о судьбе всех, кто всеми силами в прошлом веке пытался избежать "развратного капитализма".