В 2-х предыдущих сборниках с обсуждением призыва А.И.Солженицына "Жить не по лжи! " и моего отклика на него выступило 13 человек с довольно разнообразным спектром суждений. Конкретный разбор их проведен мною в самих сборниках при ответах на каждое выступление. Думаю, что сейчас пришла пора для проведения предварительных итогов и анализа нашей paзноголосицы.
Конечно, мой анализ будет весьма грубым и приблизительным, как и все, выполняемое в первый раз, самое главное, я не застрахован от субъективности и произвольности в своих выводах. Только продолжение анализа другими авторами может помочь главному общественному осмыслению этого нечаянно проведенного опроса диссидентских мнений.
Ниже я попытаюсь выяснить различия в подходах к двум главным тезисам дискуссий: "Жить не по лжи!" и защищаемым мною: "Жить реально и свободно!" (эти слова короче названия моего первого отклика: "Активно думать, успешно работать, смело жить")
I. Из 13 участников дискуссии практически все недвусмысленно поддержали призыв Александра Исаевича, но проявили при этом поразительно разное понимание его. Разобраться в этом и свести к каким-то группам, доступным для анализа, очень трудно. Тем более что зачастую люди с близкими позициями спорят друг с другом и наоборот, люди с фактически полярными суждениями заявляют о своем сходстве. Так, например, А.Гринева утверждает, что "разделяет полностью все принципиальные воззрения К.Буржуадемова на предмет дискуссии", но на деле выступает самой яркой и темпераментной защитницей "гражданского неповиновения" и даже подготовки "революционной ситуации", что противоположно эволюционизму и реформизму "3-й позиции", которую я защищаю.
Вместе с В.Грином, который считает, что главное - "бороться с насилием" (вплоть до ответа террором на террор), А.Гринева представляет наиболее крайнюю трактовку призыва "Жить не по лжи!", как программы "гражданского неповиновения". Как мне кажется, именно этой трактовки придерживается сам Солженицын. Выдвинутый им принцип является не целью, а лишь средством отказа от официальной идеологии ("лжи") и последующих общественных изменений. В письме, опубликованном в журнале "Континент" №2, 1975 г., он сам называет "Жить не по лжи! " - "документом, прямо обращенным к советской интеллигенции... (в котором) был предложен второй - более верный путь, с нашей стороны: отшатнуться от идеологии нам, перестать нам поддерживать это злобное чучело - и оно рухнет помимо воли вождей".
Видит в "Жить не по лжи!" призыв к гражданскому неповиновению и М.Ростиславский.
Во вторую группу я бы выделил отклики В.Абрамкина и Т.М.Великановой. В.Абрамкин - явно, Т.М.Великанова - неявно - видят в призыве "Жить не по лжи!" практическую форму жизнедеятельности, в которой главное - противостояние злу, откуда бы оно ни исходило, даже от власти. Но - не ради того, чтобы "это злобное чучело идеологии рухнуло", а из-за сохранения своего человеческого достоинства, своей личности. Конечно, можно посчитать такое различие первой и второй трактовок - лишь акцентами, но они очень-очень существенны. Во второй трактовке нет никакой "политики" (даже в хорошем смысле этого слова) - есть неприятие эффективной общественной деятельности. Вместо идеологической кампании гражданского неповиновения они предлагают практическую мораль в реальных поступках сегодняшней жизни и сами следуют ей.
Третьей трактовки придерживаются В.Никольский, М.А.Поповский, В.Сокирко, С.О. В настоящих условиях они считают очень важным воспитующее значение призыва "Жить не по лжи!", несмотря на его практическую неосуществимость. По их мнению, это и не призыв к гражданскому неповиновению, чтобы рухнуло "злобное чучело", но и не реальные нормы поведения человека, отстаивающего свое достоинство, а - идеал, к которому должен приближать свои поступки человек при всех житейски необходимых компромиссах. Эти авторы в целом согласны со второй группой, и только акцент делают не на практической осуществимости требований "не по лжи", а, напротив - на идеальности этого призыва и его историческом значении перевоспитателя общества (на примере проповедников Европейской Реформации).
Наконец, последняя группа участников дискуссия - В.Н., Е.П., анонимный автор - видят в "Жить не по лжи!", главным образом, призыв к моральному совершенствованию, призыв к идеалу, возвышающему личность, но мало или совсем не относящийся к его общественной деятельности. Т.е. они видят в этом призыве путь "монашества", а не "мирского дела".
Нечего и говорить, что весь этот спектр трактовок "Жить не по лжи!" - от призыва к гражданскому неповиновению до монашеского идеала правомерен и имеет право на существование несмотря на противоречия, ибо отражают противоречия в нынешней диссидентской среде при единстве в главном. Ведь все хотят жить не по лжи для себя и для страны, но по разному видят пути к такой жизни.
Что вызывает и определяет эти различия? - Думаю, что, прежде всего общественный темперамент, возраст: от молодого радикализма до взрослой умудренности, осторожности и спокойствия.
Принадлежность к той или иной идеологической системе - христианской, социалистической или либеральной - здесь не играет большой роли: ведь обсуждаются не цели, а средства, пути, методы жизни. И каждое идеологическое течение может использовать из них самые разные, и даже все сразу. Конечно, следуя традиционным представлениям, следовало бы ожидать, что социалистам свойственна радикальная первая трактовка, либералам - вторая и третья, а христианам - четвертая. На деле же наблюдается едва ли не обратное: христиане в качестве наиболее крупной оппозиционной идейной силы зачастую у нас приходят к радикализму, а представители "одряхлевшего" у нас социализма зачастую видят свой путь только в нравственном самоусовершенствовании. Впрочем, либералам из-за их всегдашней приверженности к середине и практической активности, видимо, ближе всего средние (вторая и третья трактовки).
Интересно, что выступившие в дискуссии открыто, под собственной фамилией, принадлежат, главным образом, к центру. Причины понятны: 1 трактовка слишком радикальна, чтобы придерживаться ее открыто, а 4-я трактовка чаще всего свойственна людям, не решающимся на любое открытие выступление в Самиздате из-за своей уязвимости или осторожности. Первые ближе - к будущим революционерам, последние - к "молчаливому большинству".
Открытость выступлений издавна считалась одним их главных признаков диссидентов, находящихся ныне на переднем крае общественного движения в нашей стране. И мне кажется, что диссидентам в большей мере свойственна именно 2 и 3 трактовка призыва "Жить не по лжи!", т.е. как практической нормы или практического идеала, что им несвойственно и понимание его как средства для развертывания кампании гражданского неповиновения, так и в качестве призыва к уходу от общественной деятельности в личное самоусовершенствование.
Таковы предварительные итоги опроса мнений о призыве А.И.Солженицына "Жить не по лжи!" Мне остается только оценить изменение собственного отношения. В своем первом отклике "Активно думать, успешно действовать, смело жить!" я не отвергал призыва Александра Исаевича, а только попытался ограничить его значение, имея в виду две крайние (вышеописанные) трактовки. О возможности второй и третьей трактовки "Жить не по лжи" я не догадывался. Отсюда последовало полемическое выдвижение иного призыва, вынесенного в названии отклика, суть которого в "Жить свободно!"
Теперь же я вижу возможность не крайнего толкования призыва "Жить не по лжи!", разделяю и признаю его значение для собственной жизни.
II. Прежде чем приступить к описанию отношения участников дискуссии к тезису "Жить свободно", необходимо разобраться с другой темой, всплывшей в ходе обсуждения - с темой относительности моральных норм. Сейчас я сожалею, что в статье "Активно думать..." вообще затронул вопрос об относительности строго выполнения моральных запретов и идеалов - как довод в полемике с крайними трактовками призыва "Жить не по лжи!" Впрочем, первопричиной этой моей ошибки был сам Александр Исаевич, который призыв к гражданскому неповиновению облек в форму моральной заповеди и тем заставив меня обратиться к заповеди типа: "Будь свободен, не зарывай таланта в землю!"
Но на деле эти заповеди не только противоречат друг другу, как мне раньше казалось, но, напротив, обуславливают друг друга и ведут к одному и тому же освобождающему результату. Без требований хорошей и самостоятельной работы, без раскрытия своих способностей, лозунг "Не по лжи!" может стать экстремистским, способным лишь взорвать существующий статус-кво, не создавая ничего взамен. Без моральных же идеалов типа: "не лги!", как справедливо писали многие мои оппоненты, самостоятельно действующий человек может легко впасть в хищничество и карьеризм, т.е. выродиться в очередного слугу (не за совесть, а за личную выгоду). К развитию же может привести именно синтез этих двух принципов - свободы и этики (как отметил М.Ростиславский - протестантской этики, той, которая легла в основание новой, капиталистической Европы).
Сама же тема реального выполнения моральных норм - тонка и сложна для обсуждения. Наверное, следует строже употреблять такие разные слова, как моральный идеал и моральная норма. Например, сказано: "Не воруй", и это непреложный идеал. Но в детстве воровство яблок для ребят признавалось допустимой шалостью и даже было нормой. Не нормальным был бы отказ от участия в таких проделках, равносильный отказу от смелости, от товарищеской солидарности, их невольному осуждению и пр. Он нарушил бы целый ряд других моральных идеалов мальчишества. Компромиссом исполнения разных моральных идеалов и служила общепринятая норма: "Красть нельзя, но воровство яблок мальчишками - допустимо".
Моральные идеалы постоянны, нормы - более изменчивы и подвижны. Но это не означает, что нормы - относительны для конкретных людей и могут ими произвольно выбираться. На деле они утверждаются самой жизнью людей и их окружения. С помощью разума можно воздействовать на свою жизнь и свое окружение и только таким косвенным и длительным (где временная единица - поколение) путем воздействовать на моральные нормы, не говоря уже об идеалах.
Если проанализировать мысли участников по моральной проблеме, то можно выявить большие различия. Так, Т.М.Великанова считает любые, даже необходимые в жизни компромиссы - грехом. Это точка зрения абсолютной неизменной морали. Другая крайняя точка зрения выражена К.Светловым: нарушение морали в нужных случаях вполне допустимо, а ложь, например, является не грехом, а лишь унижением. Большинство же участников, хотя и возражают против морального релятивизма, но признают, что существуют различные моральные системы (например, что наряду с истинной, индивидуальной моралью, существует официальная, государственная, ложная мораль). Примерно такой же взгляд свойственен и мне, но вместо терминов "индивидуальная" и "государственная" мораль я склонен к использованию слов: новая и старая, отжившая. Ведь моральные правила - это правила совместного проживания людей и потому определения "индивидуальный" и "государственный" можно понимать только в том смысле, что последняя поддерживается и пропагандируется государством, а первая вырабатывается и укрепляется независимо от государства, самими людьми. Конкретный человек не может придерживаться одновременно и государственной, и индивидуальной морали, ему приходится делать между этими принципами нравственный выбор. Госуд. служащий выбирает одно, свободный человек - другое. Наша надежда заключается в том, что людей, осознающих отличие своих нравственных основ от государственной этики и отстаивающих их - становится все больше. Мой совет "Жить свободно" следует понимать прежде всего, именно в плане осознания своих собственных моральных основ и решимости следовать им.
В 30-е годы многие люди фанатично следовали официальной морали, считая донос или изъятие государством хлеба у людей - делом чести и доблести. С нашей же точки зрения эти деяния - преступление, а открытый отказ от них - честь и доблесть. Правда, в реальной жизни многие люди шли на компромиссы: не соглашаясь быть доносчиком или государственным вымогателем, они вслух выражали не омерзение, а согласие с официальной моралью, т.е. лгали и тем пятнали свою душу. Такие люди выходили виноватыми с точки зрения и официальной морали (сокрытие зла недонесением), и неофициальной (ложь во спасение). И все же эти люди (дважды виноватые) мне кажутся намного предпочтительней фанатических исполнителей нашей официальной морали.
Я категорически отвергаю обвинение в проповеди аморализма и относительности моральных норм. Я утверждаю только сложность мира и необходимость для человека нравственного выбора между разными моральными системами и разными компромиссами в согласии с В.Никольским, В.Сокирко и другими. Идеалы моральности и свободы нельзя противопоставлять друг другу, их надо совмещать в реальной жизни, пользуясь и разумом, и интуицией, и опытом...
III. А теперь мы сможем заняться анализом мнений участников дискуссии о подчеркнутом мною принципе "Жить свободно!"
Вообще-то говоря, трудно ожидать отрицательное отношение к столь общим принципам как "Не по лжи!" или "Свободней!" Они могут и должны приниматься оба. И в этом смысле они приемлемы для всех и потому только - малосодержательны. Но как только человек начинает излагать свое понимание этих принципов, наполняя их конкретным нормативным содержанием, так и начинаются содержательные споры и разногласия. Поэтому я и постарался наиболее конкретно изложить свое понимание "Жить свободно!", заострив внимание на экономической стороне. По экономическому руслу и пошла дискуссия в этой части (вызвав одновременно подозрение и упрек в экономизме - по моему адресу).
Отношение авторов к свободной экономической деятельности я бы разделил на четыре основные группы: отрицательное (М.Ростиславский, М.А.Поповский, аноним, В.Н., С.О.), отрицательно-нейтральное (T.M.Великанова, В.Абрамкин), положительно-нейтральное (В.Никольский, В.Сокирко, Е.П.), положительное (К.Светлов, А.Гринева, В.Грин). При этом практически все положительно относятся к экономической свободе в капиталистических странах и к перспективе легального экономического освобождения страны (что, по-видимому, является следствием критического отношения к нашей экономической современности). Но вот, когда речь касается реальных экономически свободных людей сегодня и перспектив реального процесса экономического самоосвобождения страны - тут-то и выявляется разнобой.
1) Так, М.Ростиславский подчеркивает, что в Европе новое общество построили протестанты, сочетающие экономическую деятельность с твердой моралью - и "получилось у них неплохо". Однако сами принципы капиталистического общества - работа ради частной выгоды и свобода от ныне действующих государственных запретов в наших условиях, по мнению М.Ростиславского, могут привести только к карьеризму, хищничеству, безответственности и деградации. Современные экономически свободные люди: частники, шабашники, перекупщики, спекулянты, подпольные бизнесмены в наших условиях связаны со спекуляцией, разворовыванием, огромными сверхприбылями, т.е. с паразитированием и грабежом - и потому омерзительны. Сходные позиции занимают М.А.Поповский, В.Н., С.О., Аноним, хотя свое отрицательное отношение формулируют более мягко. Признавая в теории положительную роль частного сектора, они видят в его реальных формах - зло и даже следствие и дополнение к российскому деспотизму. Реальных путей преобразования общества они не видят, надежды возлагают лишь на чудо - реформу сверху, а программу действий склонны видеть в "моральной реконструкции общества", подразумевая под этим не выработку нового варианта "протестантской этики", а просто укрепление нравственности в людях. Но поскольку реальная деятельность экономически свободных людей отвергается почти целиком без выявления в ней каких-либо ценных новых моментов, то призыв к моральной реконструкции получает значение призыва к укреплению именно традиционной (якобы абсолютной) морали.
Впрочем, официальная пропаганда тоже призывает к укреплению традиционной морали, только называя ее коммунистической.
2-я группа моих оппонентов нейтральна к самой экономически свободной деятельности, они даже склонны считать ее общественно полезной - но при условии строгого выполнения морали. Так, В.Абрамкин будет благодарен частному торговцу за услуги, но не намерен считать его героем, а Т.Великанова считает: "стремиться к выгоде - пожалуйста, но не нарушай морали", а если нарушаешь, так - грех..." Их отрицательная оценка левого бизнеса связана не столько с самым левым бизнесом, сколько с отрицанием призыва к выработке новых моральных правил, новой капиталистической этики (типа - протестантской). По их представлению мораль абсолютна, неизменна, а если экономически свободная деятельность в сегодняшние рамки действующего законодательства и морали не умещается, то - надо от нее отказываться.
Наиболее понятны мне отклики третьей группы (В.Никольский, В.Сокирко, Е.П.). Они отличаются безусловно положительной оценкой экономически свободной и общественно полезной деятельности и одновременно подчеркиванием безусловно важной роли моральных мотивов. Правда, отношение к последним у них сложное, далекое как от абсолютизации, так и от признания относительности моральных норм. "Первична не мораль, а цель, смысл" - говорит В.Никольский. Бывают разные нравственные идеалы, и чтобы их примирить в жизни, нужны компромиссы и усилия нравственного выбора. О разных типах и уровнях морали говорит Е.П.. И даже В.Сокирко, выступивший в защиту прежде всего "морального ригоризма", не отрицает исторической изменчивости моральных норм и идеалов. И я с этим согласен.
Экономически свободная деятельность должна развиваться в тесной связи с реконструкцией морального сознания - в направлении укрепления идеалов и норм протестантской этики.
Наконец, четвертая группа откликов видит в экономически свободной деятельности, несомненно, магистральный путь самоосвобождения страны, идущий уже сейчас, и положительно его оценивает, но по-разному видит. К.Светлов видит этот путь эволюционным с помощью широкого развития самодеятельности. Однако, признавая необходимость нарушения ею официальной (традиционной) морали, он умалчивает о необходимости выработки новых моральных норм. В этом недостаток позиции К.Светлова, в котором упрекали и меня. Следует признать, что из всех откликов статья К.Светлова наиболее близка к моей первоначальной статье "Активно думать..." - к ее букве, но не к духу, ибо главным для меня было желание реконструкции морального сознания, именно моральное оправдание экономически свободных людей. Возможно, что у К.Светлова также не хватило слов для высветления этого важного момента, как и у меня в первой статье, но пока его слова можно толковать как самоосвобождение читателей от мук нравственного выбора, до тех пор он уязвим для обвинения в проповеди аморализма.
Наконец, мнения А.Гриневой и В.Грина можно отнести к крайне положительным, ибо в деятельности левых бизнесменов они видят не только и не столько эволюционный путь развития нашего общества, сколько возможность "взрыва тоталитарного общества". Это - свидетельство радикализма на базе либерально-демократических убеждений. Так мне кажется.
Подытоживая этот первый и по необходимости грубый анализ, нетрудно заметить, что как в отношении к лозунгу "Жить не по лжи!", так и в отношении к принципу "Жить свободно!" прежде всего выделяется центр, участники которого относятся к экономически свободной деятельности со сдержанным признанием. Более существенной для них является практическая моральная деятельность. Среди этих авторов - открытые подписи. И мне кажется, что именно в этом центре наиболее полно выражена точка зрения современных диссидентов - которые сочетают борьбу за права человека и вынуждены стремиться к независимому от государства экономическому существованию. Неосознанность тесной связи между борьбой за духовные и экономические права, на мой взгляд, является крупным недостатком части этих авторов, а вместе с ними - и части диссидентов.
Что касается двух крайних групп, то и радикально отвергающие экономически свободную деятельность, и радикально принимающие ее мне представляются потенциальными зачатками будущих революционных групп совсем разных направлений: христианских, социалистических, демократических. Фактически эти авторы не видят сегодня для себя смысла в трудной открытой правозащитной деятельности и живут скорее ожиданием будущего, будущих свершений и потрясений. Их нерешимость на открытое противостояние к власти сейчас означает готовность в будущем к нелегальной деятельности (конечно, речь идет лишь о потенциях). В этом сходство столь разных авторов. Конечно, среди них для меня наиболее симпатичны те, кто свои упования возлагают на "революционность буржуев", поскольку революционность таких в принципе конструктивных людей, как "буржуев", не так страшна, как революционность любых антибуржуазных элементов. Буржуазная революция вместо эволюции, конечно, вещь неприятная, но всякая антибуржуазная, социалистическая революция будет сопоставима только с революцией, уже пережитой страной. Хотим ли мы "начинать все с начала"?
Для большинства авторов, включенных мною в крайние группы, такие выводы могут показаться неверными и необоснованными, но они следуют не из нынешних концепций, а из присущего им глубинного чувства антибуржуазности, внутренней непреодолимой неприязни к реальным экономически свободным людям. Разум, слуга эмоций, в конце концов, заставит их выбрать между радикальной православной или социалистической ориентацией. Таков мой прогноз.
IV. Если теперь наложить группы, выявленные по отношению к призыву "Жить не по лжи!" и тезису "Жить свободно!", то обнаружится, что во многом эти группы совпадают.
Участники двух центральных групп принимают оба тезиса на базе трудного, но практического воплощения их в собственной жизни или хотя бы стремления к этому. И в этом их единство.
Сторонники же крайних точек зрения сильно разнятся между собой в понимании этих тезисов, но едины в своей радикальности и теоретичности. Смогут ли они стать терпимыми друг к другу и, что еще важнее, - к "центристам" - вот что сегодня важно!
Ведь надо учесть, что представленные здесь мнения совсем не являются представительной выборкой всей диссидентской совокупности, что такие могущественные идеологические течения нашей современности, как демократический социализм и оппозиционное православие здесь практически не представлены, поскольку не склонны к дискуссиям о "вещах несомненных", обладают значительной ортодоксальностью и идейной нетерпимостью.
Обдумывая третий выпуск данного сборника, как итоговый, я попытался обратиться через своих знакомых к известным авторитетным представителям различных течений в современной оппозиционной мысли, однако потерпел неудачу.
Откликнулся сразу только Г.С.Померанц, участник либерального сборника "Самосознание" (его "Письма о нравственном выборе" стали основным содержанием данного сборника).
Возможно, я недостаточно настойчиво обращался и не был услышан по "техническим причинам" - буду рад случаю убедиться в этом. Сейчас же приходится о мнении этих течений судить косвенно, по их программным материалам.
Учитывая приверженность многих именно к таким, не склонным к дискуссиям течениям, можно утверждать, что все собранные в наших сборниках авторы, даже крайние, принадлежат фактически к либералам. Ведь они оказались достаточно терпимы для спора в одном сборнике. А с другой стороны, убеждаясь по материалам нашей дискуссии, что большинство выступивших авторов принадлежат к либеральному центру, не следует обольщаться этим выводом, ибо настоящие крайние просто не участвовали в нашей дискуссии, да, видимо, не будут участвовать ни в какой форме "либерального словоблудия", как выражаются некоторые из них.
Принимая во внимание это обстоятельство, видишь, насколько слабо на деле в диссидентстве либеральное течение, насколько хрупко, почти безнадежно его положение между социализмом и православием, между радикализмами разных видов, насколько нужны ему бесстрашие и активность, чтобы завоевать право на свое достойное существование в окружении столь самоуверенных соседей.