Тезис Солженицына "Жить не по лжи" понимается К.Буржуадемовым в его дискуссионных заметках излишне конструктивно, пожалуй, даже уставно. Тогда как, на мой взгляд, этот выстраданный призыв следует понимать в большей степени как моральный запрет. Такое понимание представляется более естественным, особенно, если учесть поведение самого Солженицына. В этом смысле приводимые автором заметок доводы о готовности и принятии Александром Исаевичем компромиссов, подтверждают предлагаемую точку зрения.
В нашем обществе единственная возможность сделать этот призыв хоть мало-мальски реалистичным не только для избранных единиц-героев, а для достаточно широкого круга людей - это понимать его, в значительной степени, как форму морального запрета и, в меньшей степени, как поведенческое ограничение.
В обществе обесцененной человеческой речи, в обществе, использующем двоемыслие в качестве основной формы общения, каждый человек поставлен в условия, при которых он, если и может избежать активной лжи, то ценой огромных усилий, добровольно принимаемых жесточайших ограничений на выбор профессии, знакомых, друзей, на род общественной деятельности и т.п. И уже совершенно невозможно для среднего человека уклониться от участия в лжи пассивной: он приобщен к ней на собрании, когда молча выслушивает ритуальный бред обязательств, когда молча одобряет ирреальных "планов громадье", на производственном совещании, когда молчит при двойном счете: одном - туфтовом - для начальства, другом, по существу - для себя; в разговоре с сослуживцами, когда молчит при обсуждении технологических режиссерских находок в лживом и пустом телевизионном фильме, посвященном колхозной деревне, в котором, конечно, нет ни проблемы рабочих рук, ни проблемы пьянства, а есть только единственная проблема - это борьба, в которую вовлечено население всех возрастов огромного совхоза, борьба "хорошего с лучшим" с заранее предрешенным исходом, поскольку на стороне лучшего прогрессивные силы народа, руководимые авангардом гегемона.
Действенность для каждого индивидуума принятого им добровольно морального правила "жить не по лжи" состоит в том, что, прибегая в определенные моменты к некоторой компромиссной форме поведения, он осознает нарушение наложенного на себя запрета и или казнится этим, либо пытается компенсировать свое поведение положительной оценкой принятого компромисса. Для нашего времени и нашего общества сам факт оценивания своих поступков "по внутренней шкале в терминах "нравственно" и "безнравственно", а не в более привычных понятиях "выгодно" и "невыгодно" является, вне всякого сомнения, значительным достижением. По-видимому, в тоталитарном социалистическом государстве, где сверхъестественные, мистические силы для большинства, если и существуют, то как силы, могущие или дать, или отнять (отсюда, например, ритуальные телодвижения при вытаскивании лотерейного или экзаменационного билета), и иногда - как сила всевидящая, всепроникающая и требующая, в конце концов, ответа за все совершенные дела, формирование своей внутренней системы моральных ценностей - это одна из наиболее действенных, а может быть, и единственная, доступная многим, форма противопоставления личности режиму, форма ее морального высвобождения. В таком обществе люди лишены Бога, Его указующих и запрещающих заповедей, по которым они могли бы сверять свои дела и поступки. Нет ни пастырей его, ни молитвы, ни исповеди, в которых человек мог бы облегчить душу свою и испытать блаженное чувство сопричастности правде, радость полной откровенности, радость самопознания. Есть лишь официальные, предписанные режим и мораль: одиннадцать неестественных для человеческой сущности и внутренне противоречивых пунктов "Кодекса" для формулировки "Майн кампф". В этих условиях у человека остается единственная возможность приобщиться Богу - опереться на ощущение добра и зла, заложенные в момент его рождения.
Именно в этом и состоит, по моему мнению, ценность призыва А.И.Солженицына, и он не только не противоречит тезису К.Буржуадемова: "активно думать, успешно работать, смело жить", а скорее, напротив, заставляет активно думать, делает небессмысленным попытки понять, что значит успешно работать, дает душевные силы для того, чтобы смело жить.
Во всем этом остается открытым вопрос: пришло ли то время, когда суровый призыв: "жить не по лжи" сможет найти отклик в наших душах? Ведь в каждый момент времени соблюдение этого принципа, как правило, противоречит сиюминутной выгоде. Единственная душевная эмоция, которую дарит следование этому принципу - душевное удовлетворение. Оттого он и реализуется в той мере, в которой наше общество испытывает душевную неловкость, беспокойство. Есть ли среди нас такие люди? И много ли их? - Нет, не герои. О героях мы знаем - их единицы. Существуют ли обыкновенные люди, испытывающие душевный разлад от несоответствия окружающей действительности и своих внутренних представлений о правде и лжи. Есть ли среди нас такие люди? - К счастью, да! Об этом свидетельствует хотя бы так долго живущий Самиздат - без читателей он немыслим, а читать теперь его более хлопотно, чем модно, поэтому читают его только те, кто ищет правды и не только для ума, но и для души.
И хочется верить, что, раз зародившись в нашем обществе призыв "жить не по лжи!" будет жить, и будет множиться число людей, следующих ему. Может быть, медленно и, уж конечно, медленней, чем бы хотелось, но ведь недаром говорят: "Капля камень точит".
Тезис "чем лучше для себя и сейчас, тем лучше обществу и сейчас и потом" нуждается в уточнении. Слишком уж тенденциозно утверждение, что левый бизнес - это работа на сэкономленных ресурсах. Порой и, может быть, довольно часто это - крючки для гальюнов из титановой проволоки (при малых оборотах бизнеса) или ухудшение качества изделий продукции на основном производстве, ресурсы которого используются для широкого бизнеса. Требует самого тщательного рассмотрения и моральная сторона левой деятельности. Является ли благом отрицание государственной морали без противопоставления ей некоторой личной или групповой, более широкой по своим нравственным основам?
Безусловной идеализацией левого бизнеса является и представление его в качестве своеобразной отрасли, исправляющей своим рациональным использованием материальных ресурсов нерациональности других отраслей. Дело в том, что левый бизнес не ограничивается только сферой производства, хотя, как уже говорилось, и здесь не все обстоит гладко и благопристойно (например, ухудшение качества выпускаемой продукции), он неизбежно проникает в сферу распределения и здесь, пользуясь постоянным дефицитом и создавая искусственный, принимает формы, присущие самым уродливым, самым кровожадным монополиям (жилье, автомашины, мебель, земельные участки, а за последнее время - здравоохранение и образование).