Читатели книги «Кронид» не пройдут мимо её важнейшей части, а именно тюремной переписки Кронида со священником Сергеем Желудковым и их друзьями под общим названием «Христианство и атеизм». Как мне представляется, этой книге предстоит судьба быть одной из главных книг людей новой свободной России - последователей и героического атеиста Кронида, и не менее героического и благородного священника отца Сергия. Для меня они оба видятся святыми на духовном небе России, наряду с именами академика Сахарова и отца Александра Меня, равно свободными для свободного общения, особенно, если сохранилась еше и память личного общения.
Этой памятью я и должен сейчас поделиться.
В 1977 году авторы этой переписки отдали ее в самиздат ( а потом и в тамиздат), причем Кронид объявил со своей стороны о ее завершении, скоро был вынужден с семьей эмигрировать из Роосии. Однако оставшийся на Родине Сергей Алексеевич Желудков об окончании своего диалога с атеистами не объявлял, чувствуя, что потребность в нем для живущих в России оставалась. В связи с этим была, видимо, достигнута договоренность редколлекции организующегося тогда самиздатского журнала «Поиски взаимопонимания» (в состав которой я вошел в конце 1978 года), о том, что этот диалог атеистов и христиан продолжится на его страницах. Практически же продолжение было только объявлено в номере 7 «Поисков», который «условно»вышел «в свет» стараниями Глеба Павловского уже после нашего ареста .В нем содержался раздел «Вера и гуманизм», который был предварен следующими словами(видимо, М.Я.Гефтера):
«Открывая рубрику. Духовные поиски наших современников не могут не затрагивать вопросов о совести, нравственности, смысле жизни личной и общественнной. Открывая новую рубрику работой священника Сергея Желудкова, мы надеемся широко привлечь к обсуждению этих проблем людей различных взглядов, верований и убеждений.
В условиях идеологической монополии, когда многие взгляды и верования не имеют возможности быть выслушаннымии, особенно остро ощущается потребность в откровенном разговоре, в письменном споре, в свободном обсуждении этических, философских, мировоззренческих проблем.
Мы готовы по возможности способствовать этому, уделяя особое внимание диалогу двух главных мировоззренческих систем в нашей стране - христианства и атеизма(не государственного, а личного). Основная цель такого диалога, как нам кажется, состоит не в полемике, не в опровержении идей друг друга, а в попытке найти общую почву, обрести взаимопонимание.
Логическими доводами нельзя убедить верующего стать атеистом или атеиста стать верущим. Мы к этому и не стремимся. Но нельзя ли помочь друг другу глубже осознать те вечные вопросы о добре и зле, которые всегда остаются открытыми? Нельзя ли обрести общие этические принципы, на которых только и можно жить совместно и достойно в этом мире?»
Сам раздел состоял из уже известного реферата С.А.Желудкова 1974 г., посвященного Крониду Любарскому, и более позднего (1977г.) письма «к христианину Иксу», в совокупности названных Сергеем Алексеевичем « Размышления о всечеловеческой церкви». В виду отсутствия атеистической стороны диалога, соответствующее письмо, как атеист, писал я (см. приложение 1), а отвечал мне уже сам С. А.(см. приложение2). Так и получился небольшой дополнительный «диалог атеиста и христианина», где роль Кронида, как мог, сыграл я, а С. А. играл самого себя. Мне кажется, диалог удался, потому что мы оба были нацелены на взаимопонимание.
В начале 1979 г. мы не раз встречались с Сергеем Алесеевичем. Я помню, как однажды он подступил ко мне встревоженно: «Я знаю, что Вы атеист и признаете существование только природы. Но вот скажите, Витя, природа в целом, по Вашему ощущению, только нейтральна и равнодушна или она все же по-матерински добра?» Моего ответа он ждал очень заинтересованно и с большим облегчением услышал, что природа нас родила, и я, конечно, ощущаю, в главном ее доброе, материнское к нам отношение. У нас нет оснований природе в этом не верить. Эти слова Сергей Алексеевич принял как практическое признание мною Доброго Бога под именем Природы, как залог спасения от смертной тоски моей Души. И еще он радовался, что свое видение мира я называл скромно «своей верой», никак не претендуя назвать ее научным знанием или каким-то иным прозвищем абсолютной (и на деле ложной) истины. Я не сразу смог понять причину радости Сергея Алексеевича, п ока не вспомнил его видение атеизма, как абсурда бессмысленности или какого-то чуждого Вселенского разума, абсолютное отчаяние, невыразимый ужас. Видимо, са м он в свое время пережил этот онтологический ужас, защитившись от него верой в Христа, и сейчас искренно не понимает, как можно от него не обороняться. На самом деле ни Кронид, ни другие «светлые атеисты»(еще одно наше имя со стороны отца Сергия), самой природой были избавлены от неверия в нее и потому столь оптимистичны и гармоничны в своем светлом атеизме ( «Прекрасна наша вера!» ). Но этот природный дар светлого атеизма может покачнуться в безверии и тогда нам сможет оказать помощь и поддержку оставленные отцом Сергием размышления и такие, как он, светлые христиане. Ведь мы союзники, а в жизни все может случиться.
В доказательство этому хочу привести поразившую меня еще в юности драму одного из самых оптимистичных атеистов человечества Фридриха Энгельса , того самого, который вместе со своим другом Карлом Марксом вдохновил миллионы людей по всей земле на строительство нового коммунистического мира. Но в конце своей жизни, обдумывая основы своей веры , он вдруг подпал под обаяние модной тогда естественно-научной теории «тепловой смерти» Вселенной согласно Больцмановскому вероятностному объяснению неизбежного всемирного возрастания энтропии. Непреложность действия второго начала термодинамики и ,следовательно, конечное усреднение (выравнивание) температур по всей Вселенной казалось очевидным. Это сейчас понятно, что о нашей Вселенной нельзя говорить, как о замкнутой системе, способной лишь к вечному выравниванию температур. Мало того, благодаря появлению термодинамики неравновесных процессов Пригожина стали понятны и идущие в природе и обществе вечные процессы не выравнивания и упрощения, а напротив, усложнения и прогрессирования природных и человеческих систем. Но в 19-м веке все выглядело иначе и природный оптимист Энгельс честно писал, что нашу змечательную Вселенную ждет одна серая пустыня, где все погибнет. В такой умственной безнадежности он наверное бы и умер, если бы не сила его природы. Она помогла ему справиться с отчаянием и умереть в своей светлой коммунистической вере, на руках любимых соратников, выполнивших завещание развеять его прах по всему любимому миру. И когда спустя сто лет, другой светлый коммунист, вождь миллиарда китайцев, Дэн Сяо Пин, уходил от них «к Марксу и Энгельсу», он воспользовался именно примером Энгельса, завещая развеять свой прах над океаном. Конечно, он при этом уже не боялся «тепловой смерти» и каких-то иных ужасных научных прогнозов, он просто следовал своей светлой атеистической вере.