Уважаемый Фридрих Филиппович! Михаил Яковлевич Гефтер познакомил меня с Вашей запиской в Президиум АН СССР. Оно меня поразило как близостью некоторых убеждений с моими, так и различием судеб, меры пережитого мной и Вами за убеждения (тяжкая 70-я статья меня миновала). Я оставил копию этого документа в своем архиве (надеюсь, за это простите).
Даже пройдя такие испытания, едва выйдя, Вы продолжаете отстаивать свои взгляды и предлагаете работу на пользу людям и истории. Это вызывает восхищение и благодарность, а также желание общения, если Вы не будете против.
Конечно, у меня нет иллюзий, что нынешняя АН СССР способна положительно откликнуться на Ваше предложение развивать в ее рамках альтернативную концепцию истории – это не должно смущать Вас в наше время начинающихся исторических споров и размышлений. Понятно, что очень трудно заниматься историей профессионально, но без спец.времени, допуска к архивам, к печати и обсуждениям специалистов. Так что и я, не зная Вашей работы, совсем не уверен в ее профессиональном уровне – даже я, считающий себя несомненным дилетантом (хотя мои мировоззренческие статьи, книги не раз появлялись в самиздате и в зарубежной печати – в основном, под псевдонимом К.Буржуадемов). И, тем не менее – честность и смелость взгляда, долгие годы размышлений и последовательность (что видно по Вашей записке) – Ваши несомненные преимущества, и потому я желаю Вам успеха.
Мое кредо: жить и работать надо, прежде всего, на родине, как можно – в официальной печати и в самиздате (конечно, когда он не становится смертно опасным). Зарубежная печать и наука оторваны от нас и, главное, от наших читателей – а тогда зачем они?
А в целом, я еще раз желаю Вам здоровья и успеха в работе.
Уважаемый Виктор Владимирович! Глубоко благодарен Вам за Ваш первый шаг. Не менее сильное впечатление на меня произвело то обстоятельство, что в Вашем лице я встречаю в определенной мере единомышленника. Это после стольких-то лет столкновений с мракобесами и просто противниками.
Сердечное спасибо за ту добрую оценку моей позиции в деле защиты науки. Да и вообще, в человеческом плане Ваше письмо наполнено теплом и уважением, и это, безусловно, трогает. Еще раз большое спасибо за письмо.
Конечно, я буду очень рад контактам с Вами, как непосредственным, так и в эпистолярной форме. Прежде всего, мне хотелось бы знать, каким путем Вы пришли к тем же выводам. Мой путь – дедукция. Общий анализ исторического процесса. Анализ Марксова творчества. Анализ капиталистической формации. Отрытие алгоритма развития капитализма. И потом – выход на Россию и Ленина. И законы, законы и только законы развития человечества, и ничего, кроме законов исторического процесса.
Коротко о том, чего нет в записке. Исследование предпринималось с прозаической целью – разобраться в мире, в котором я живу. Цель достигнута, обстановка уяснена. Я четко представляю ситуацию в стране и мире. Отсюда – однозначность моей позиции. С запиской, после многочасовой беседы с ученым секретарем отделения гуманитарных наук, я обратился в Президиум АН Украины с двумя целями. Насладиться возможностью говорить и писать то, что еще три месяца назад считалось криминалом. И лично прозондировать готовность АН заняться, наконец, историей. Я почувствовал бы полное моральное удовлетворение, если мне удалось бы схватиться с аферистами из АН. Нельзя больше разрешать им подкармливать русский народ исторической лженаукой. Для этого я не пожалею ни сил, ни времени.
А пока я уполз зализывать старые раны. Работаю строителем в пригородном совхозе. Дышу чистым воздухом, поглощаю настоящее молоко и свежие овощи, одним словом, даю волю своим человеческим слабостям и набираюсь сил.
Уважаемый В.В.! Буду рад ответить на все Ваши вопросы, утруждая Вас всего лишь одним, но, как видите, весьма объемным. Если возникнет потребность встретиться, я с удовольствием проголосую "за".
Что касается моего отношения к зарубежу, то оно дифференцировано. Выезжать на жительство – это не про меня. Я работаю на историю уже одним присутствием в Союзе. А вот, что касается науки, то она абсолютно интернациональна. И наука всегда больна и ущербна в своей национальной самоограниченности (я за самое широкое международное сотрудничество). Или я Вас не совсем понял? (Издержки переписки?)
Свой низкий поклон и пожелания доброго здоровья Михаил Яковлевичу.
Желаю всего доброго. С уважением Ф.А. Киев 29.06.87г.
Уважаемый Фридрих Филиппович!
Я рад Вашему письму и согласию на контакты. В Киеве мне бывать практически не приходится, но при Вашем приезде в Москву буду рад Вас видеть, видеть у нас дома и в гостях. Ваш поклон Михаил Яковлевичу передал и снова услышал немало добрых слов о Вас.
Вы спрашиваете о моем пути к близким Вам взглядам – но он связан практически со всей жизнью. Можно начать хотя бы с самостоятельного изучения сталинского "Краткого курса ВКП/б/" в 1955г. (в 9 классе школы) и подачи ''еретических недоумений учителю истории". После чего последовал "сигнал" в партком на работу отца, и по настоянию родителей мне пришлось сжечь свои "тезисы". В институте свободное время посвящал сплошному чтению сочинений Ленина, а потом Маркса и Энгельса (на 11-томе остановился, дальше выборочно). Но в конце учебы был исключен из комсомола и едва ли не из института. Правда, будучи молодым специалистом, восстановился в комсомоле и много времени потратил на изучение философии марксизма, его предшественников, последователей и т.д., готовясь к философской аспирантуре – слава Богу, неудачно. Где-то в эти годы позднего Хрущева и наступило "прозрение", о котором, видимо, Вы спрашиваете. Кстати, в беседах тоже с молодым специалистом-киевлянином, который скептически относился к моим занятиям марксизмом, изначально убежденный в высоте Запада и Израиля над нашим "реальным социализмом". На прямой его скепсис я не мог найти убедительного опровержения, а затрудения в собственном мировоззрении были разрешены разведением двух понятий: коммунизм есть высший этап по отношению к буржуазно-демократической формации, а "реальный социализм" есть на деле промежуточный этап между азиатским феодализмом и капитализмом. Схема показалась гораздо логичнее прежнего, как Коперник – логичнее Птолемея.
Отсюда истоки моих буржуазно-коммунистических взглядов, развитые уже в пору диссидентства после 1968 года. Правда, теперь я упираюсь на неразрывность общинных, коммунистических идеалов и буржуазных свобод и жизненных принципов. Одно без другого и существовать не может устойчиво. Я лучше пошлю Вам на отзыв (если это не затруднит Вас) последнюю мою работу "Рынок и коммунизм", предназначенную для одного официального журнала, что, наверное, совершенно безнадежно. Надеюсь, что Вы сможете преодолеть свою неприязнь к ней, если она возникнет. Вам станет понятно, что я изменил и свое отношение к слову «социализм». Одно дело сталинско-брежневский социализм – очевидна его недоразвитость и несовершенство, а другое дело социализм демократический, народный, как этап свободного коммунизма. Такой еще только предстоит создавать в ходе перестройки – и я "за".
Как Вы видите, мой путь – весь в компромиссах и отступлениях, чаще всего искренних. Вряд ли это способно вызвать уважения у Вас, человека совсем иного склада, но такова моя жизнь, в ней не было предательства ни себя, ни других – может, даже благодаря компромиссам, как ни странно звучит такое утверждение.
Никогда не считал себя ученым, а только – ищущим понимания, ясности, истины. К науке в общественных проблемах всегда относился сдержанно, даже скорее настороженно – уж слишком это сложная материя, чтобы претендовать на однозначность истины, на доступность этой истины именно мне. И Ваша позиция мне нравится больше не научностью (ничего не знаю), а убежденностью и продуманностью, твердым проповедническим тоном – при уважении других точек зрения. Свободной верой.
Что касается интернациональности науки – неполезности национальных самоограничений, то полностью согласен и с этим. В своем первом письме я только хотел обрисовать свою личную настороженность в отношениях с людьми внешнего мира из-за нежелания быть как-то ввязанным во внешнюю политику – именно ради большей пользы своей жизнью в Союзе. Вот и все недоразумение.
Уважаемый В.В.! В 14-м году, после начала мировой катастрофы, Ленин учинил скандал лидерам Интернационала, обвинив их в ренегатстве: "Вы не ведете рабочих против господствующего класса,- сердился Ильич,- вы не зовете людей труда на мировую революцию, а ведь во всех резолюциях последних конгрессов говорилось, что мировая война – канун революции".
И тогда очень уважаемый мною Карл Каутский сказал: "Да, в резолюциях говорилось именно так. Но вот на смену резолюциям пришел грубый и весьма суровый фактор войны. Он резко встряхнул нас и заставил начисто пересмотреть наши представления о мире, капитализме и пролетарской борьбе". И затем лидер социал-демократии высказал блестящую, прямо-таки гениальную мысль: капитализм еще созрел до своего падения, ему предстоит пройти еще одну, третью фазу развития. И далее Каутский привел целый букет доводов в пользу справедливости своего тезиса.
В этой истории самое поразительное то, что абсолютно верная мысль Карла шла в обнимку со смехотворными доводами, ни на одном из которых не было ни печати научности, ни следов марксизма. Контраст между концепцией и е доказательством просто-таки дикий.
Такую ассоциацию, мощную и отчетливую, вызвала у меня рецензируемая статья.
Стержень статьи представляет исключительно верная мысль о крайней, жизненной необходимости сегодня для нашей нации свободы торговли, свободы предпринимательства. И в резком диссонансе с ней звучит доказательный материал.
Но начнем, прежде всего, с элементарно простого вопроса, как определить, верна или неверна главная идея статьи. Идем по единственно правильному пути: первым делом необходимо определить фазу развития государства. Определяем – это стык двух фаз, двух этапов, переход из одной в другую, переход из фазы диктатурного капитализма в фазу развернутого капитализма. В чем суть этого перехода? Суть заключена в том, что нация переходит в политическом плане от тоталитаризма к многопартийному парламентаризму, а в экономическом – от государственной монополии к равноправию государственного и частного секторов и открытому рынку труда. И поскольку такая метаморфоза общества не зависит от чьей-либо воли или чьего бы то ни было желания, а есть неумолимое требование естественно-исторического закона, то, следовательно, лозунг "больше рынка" является исторической потребностью общества, реализацией закона природы. Вот база истинности Вашего тезиса. К тому же, заметим в скобках, прямая связь этой идеи с тем же бескомпромиссным естественно-историческим законом делает ее глубоко нравственной и моральной (Невольно вспоминается Фома Аквинский).
"Не избежать обсуждения и самого запретного: природы изобретенного Сталиным строя" (стр.3). Совершенно верно! Но зачем это делать? Только для установления истины? ради истины? Нет. Для уяснения, по какому только данной фазе свойственному закону развивается социализм. Что является естественной потребностью нации, а что – мнимой. Следовательно, первый шаг – уяснение природы строя, второй – выявления алгоритма его развития, третий – создание режима наибольшего благоприятствования прогрессивным потребностям и подавления регрессивных. Все. Первые два шага – дело мыслителей, третий – практиков. И поскольку установление истины в таком деле, как природа режима и формула его развития немыслимо за пределами науки, то всякое прикосновение к этой теме должно вестись с соблюдением всей научной парадигмы.
Необходимо, как это сделал Маленький Принц, терпеливо и ежедневно очищать научную ниву от почти векового мусора. Антинаучным тезисам и постулатам – смертельный бой, и никакой поддержки иллюзиям.
Почему же Вы сробели? Если вы убеждены, что сталинский тезис о победе у нас социализма – липа, то скажите об этом не намеком, а прямо.
Теперь о доказательствах. При попытке привлечь для поддержки лозунг "больше рынка" авторитет Маркса, Энгельса, Ленина допущены серьезные отступления от науки.
1. Поддерживается антинаучная иллюзия ("больше рынка – больше социализма") ("коммунизма" – В.С.) о том, что из сегодняшней фазы путем перестройки можно прийти к социализму. Это не может иметь никакого оправдания, потому что провозглашение государственного капитализма ( современного «социализма") социализмом – это вызов невежд науке. И не мы должны бояться пройдох и аферистов в науке, а они нас.
2. Ссылки на позиции Маркса и Энгельса по тому или иному вопросу сделаны в авторском изложении, без цитирования. Но при этом цитируются Попкова и Шмелев - никуда не годится.
3. Допущение, что при коммунизме предстоит расцвет торговли, полностью извращает научное представление об этой формации. Напомню: формация от формации отличаются сутью – способом производства. Суть капиталистического способа производства: господство товарного производства на базе наемного труда. Следовательно, следующая за ним формация – коммунистическая – не будет знать ни наемного труда, ни товарного производства. Вообще, изложенные в статье взгляды о коммунизме – глубокая профанация. И вершина ее: коммунизм – большой рынок.
4. Лозунг "больше рынка – больше социализма" (коммунизм – В.С.) абсолютный нонсенс. Социализм в науке имеет только одно значение – это переходный период от капитализма к коммунизму. Это период смены способов производства. Прежний способ – товарное производство на наемной основе ежедневно вытесняется новым, коммунистическим. Отсюда социализм – это сокращение рынка, это – меньше рынка, и если нам сегодня необходимо больше рынка, то это как раз и говорит о том, что наша формация ничего общего с социализмом не имеет (одно из четырех веских доказательств отсутствия у нас социализма).
5. Несогласие с предложением "10" отказаться от господствующего учения мотивируется в статье тем, что это может привести к слому власти и наступлению в стране смуты и разрухи (стр.4). Совершенно ненаучно. Необходимо определить алгоритм перехода из одной фазы в другую. И принять его таким, каким он должен быть, то ли это парламентский путь, то ли гражданская война, то ли период смуты и разрухи. Роды есть роды, они всегда болезненны. Нельзя выбирать путъ по принципу: меньше шума и гама. Необходимо установить истину и в формуле перехода, доложить о ней народу, изготовиться вместе с ним к тому, что суждено, как бы это ни пугало нас лично или власть имущих,
6. "А компасом в штормовом море идей должно стать наше изначальное нравственное чувство" (стр.5). – Компасом идей является их исключительное соответствие законам развития данной фазы общества. А знание законов – это наука.
7. С чего надо начинать? "С широкого раскрытия инициативы и т.д. (стр.17). Вероятно, государству, его руководству предлагается широко раскрыть инициативу т.п. Чью? нашу инициативу?
Формула перехода требует создания целого ряда политических партий, которые и будут, обращаться к народу, будить нашу инициативу, добиваться свободы предпринимательства и амнистии инициативным хозяйственникам, а в конечном счете, отстранят от власти "вечно правящую партию". Но, повторяю, начало – в создании независимых политических партий. И не по милости правящей партии, а вырывая у нее это право.
А теперь подобьем бабки.
Налицо попытка преодолеть идеологическое предубеждение потенциальных противников перестройки против свободы торговли ссылками на высшие марксистские авторитеты. Такая попытка не выглядит удачной по трем соображениям:
Первое. Аргументация статьи не только не опирается на законы развития нашего общества, но находится в прямом противоречии с ними. Это делает статью антинаучной и антимарксистской, в частности.
Второе. Привлечение грандов марксизма в качестве высших судей – тактическая ошибка. Марксизм – вместе со своими апологетами реально утратил авторитет. И без предварительной его реабилитации ссылаться на него и его основоположников, значит, подрывать и свой авторитет.
Третье. Для тех, кто не силен в теории и воспринимает истину в сложных вопросах интуитивно, решающим окажется явное стремление автора угодить властям ("больше социализма").
Если бы редактором был я, то безоговорочно отдал бы предпочтение любой статье Г.Лисичкина или Н.Шмелева.
Уважаемый Виктор Владимирович!
Мне очень хотелось бы ответить на Ваше доверие массой хороших и теплых слов, но судьбу науки и теории исторического процесса, в частности, я всегда ставил выше условностей этикета и, как Вам известно, выше свободы. Короче, Платон мне друг, но истина дороже.
Еще раз, бога ради, извините за задержку и огромное спасибо за повод покататься на своем коньке. Если моя оценка статьи не оттолкнет Вас, готов продолжать обсуждение поднятой Вами темы, или других, мне близких.
До свидания. С глубоким уважением. Ф.Анаденко. 22.08.87. Киев
Уважаемый Фридрих Филиппович!
Прошла неделя, как мы вернулись из алтайского затяжного похода и всю эту неделю нахожусь под впечатлением от Вашего отзыва, полученного сразу же.
Большое спасибо за труд и внимание, за отзыв на неприятную для Вас статью. Для меня – это первый (a может быть, станет и единственным) серьезный отзыв на работу, которую я считал и считаю достаточно важной. И что особенно ценно – остро критический и нелицеприятный отзыв.
Конечно, я по-человечески слаб и мне трудно спокойно отнестись к отрицательной оценке выношенной темы, но Вы правы: истина дороже, а честность в идейных отношениях – тем более.
И что особенно меня привлекает в Вас: несмотря на обнаруженное наше идейное несходство, а может, в существенном – и противоположность наших позиций, Вы готовы поддерживать личные контакты, не переносите противоречия идей на личные отношения. Надеюсь, в этом проявятся и признаки научной терпимости и вообще дух нового времени.
Вообще говоря, о Вашем отрицательном отношении к этой статье я догадывался, как Вы помните в письме-сопроводиловке даже предусмотрительно просил об отзыве на статью, если Вы сможете преодолеть к ней неприязнь. И я рад, что Вы преодолели. Мне остается только надеяться, что и в дальнейшем личной неприязни между нами не возникнет, хотя – противоположность во взглядах, и даже – пропасть будут, видимо, расти. Ведь сейчас, наверное, Вы объясняете многое в моей статье простой непродуманностью, непоследовательностью, или, что хуже – робостью, некоторым стремлением угодить властям и т.д. При этом, может, надеятесь, что со временем я пойму свои ошибки и исправлюсь. Хуже будет, когда Вы окончательно убедитесь, что имеете дело с человеком иной системы взглядов, т.е. неисправимым, с Вашей точкой зрения – ну, допустим, христианин неисправим с точки зрения атеиста или наоборот… Сможем ли мы в таком случае (а это именно такой случай) поддерживать идейные и личные отношения? Я, лично, таким отношениям был бы рад. Но вот среди диссидентов готовности к таким отношениям не видел.
Сначала мне хотелось кратко уведомить Вас о получении отзыва и что для ответа мне нужно время. Сейчас я понимаю, что никакого обозримого времени мне не хватит на достаточно полный ответ – слишком глубокие темы затрагиваются и уж очень глубоки, кардинальны наши отличия. Это надо писать очередную мировоззренческую книгу. Потому ограничусь только некоторыми ключевыми пунктами.
1. Как можно понять по Вашей научной формуле перехода нашего общества к новой формации, на повестке дня у нас должно быть возникновение многопартийной системы, т.е. множества партий, сосуществующих в парламентском строе. Логично рассуждая, партии отличаются прежде всего взглядами и программами предлагаемого общественного развития, перехода к будущему. Подчеркиваю – разными программами и разными системами взглядов. И это Вы приветствуете (и я тоже – хотя о роли КПСС у меня свой взгляд). В каком-то смысле, своей статьей я ставлю на обсуждение одну из возможных систем взглядов и программ перехода страны к будущему – какой-то будущей, назовем условно, "буржуазно-коммунистической", "лоялистской" или какой-либо еще партии.
Однако, с другой стороны, Вы говорите, что не может быть разных программ перехода, преобразований. Существует только одна, научно выверенная, а все остальные программы и представления – это иллюзии, профанации, ненаучны и заслуживают, по крайней мере ''неопубликования", т.е. реального несуществования. Но если полезна и имеет право на существование только одна, истинно научная точка зрения – то как могут существовать разные партии, разные программы? Вы попадаете в логический круг противоречий, и мне интересно было бы знать, как Вы из этого круга выберетесь. Если позволите мне судить о Bаших взглядах, то я позволю себе следующий прогноз: ради истины Вы обязаны будете пожертвовать партийным плюрализмом и бороться за господство (т.е. диктатуру) новой, "научной системы взглядов". Ведь мы все воспитаны на тезисе о научности марксизма-ленинизма, как главном доказательстве его абсолютной истинности и непобедимости. И хотя жизнь показывает неистинность предлагаемой нам трактовки м.-л-ма, в саму формулу научной и потому единственно верной теории мы продолжаем верить (кстати, одним чохом сводя к "недо…" миллиарды верующих, которые ни в жизнь не согласятся свою и страны жизнь строить на любых научных или иных теориях, а не на собственные вероучениях). Демократией и плюрализмом тут и не пахнет, а пахнет восстановлением диктатуры самого передового и, конечно, самого научного учения. Прости, Фридрих Филиппович, за откровенность.
2. Как известно, настоящая наука, хотя и не настаивает на своей абсолютной истинности, всегда сохраняя изрядную долю сомнения к самым своим основам, но практически претендует на мировую общепризнанность в среде ученых. С точки зрения этого важного критерия, выработанное в марксизме учение о железной череде, смене общественных формаций мировым сообществом ученых не признается в качестве незыблемой основы, а проще - даже игнорируется, как недопустимое упрощение мировой истории. Я в этом с ними согласен – хотя, конечно, есть и типы обществ и проблемы перехода от одного типа к другому. Так, для меня очень важно понимание проблемы перехода от азиатского, застойного способа производства – к развивающемуся, западного типа. Сложность такого как раз в том, что он совсем не детерминирован однозначно. Т.е. он может состояться, и тогда страна вступает на путь демократического обновления или такой переход может не состояться, и тогда страна снова окажется в круговерти революций-реакций – а в целом – в застое. Такой выбор стоял перед Россией в начале века. Война подтолкнула ее к насильственной революции – сталинской реакции, т.е. опять затянула в азиатское болото. Сейчас перед страной снова возник шанс перехода – и я очень надеюсь, что на этот раз экстремизм уже не обладает прежней убойной силой и потому насильственных потрясений, очередной азиатчины у нас уже не будет. По моей "научной схеме" насильственными революциями и периодическими смутами характеризуется как правило не общественное развитие, а застойное, циклическое существование традиционного общества, азиатских деспотий типа старого Китая. Прогрессивный же буржуазно-демократический тип общества в стране утверждался лишь путем конструктивных реформ, мирной эволюцией. Исторические примеры это подтверждают. Да и вспомните сами: где после насильственной революции смогла устояться демократия? Они кончались еще более сильными деспотиями в сравнении с теми, которые сами свергали, как Сталин был сильнее Николая II.
3. Меня чрезвычайно заинтриговал центральный пункт: Ваши представления о коммунизме, как отрицании наемного труда и товарного производства – как Вы его реально представляете? Представить отсутствие наемного труда я еще могу: в условиях второй промышленной революции, когда машины смогут заменять любой человеческий труд, они смогут вытеснить из сферы наемного труда – всех людей, которые соответственно перейдут к свободному труду на человеческий рынок. Но вот представить общество без рынка, без товарного производства я просто не в состоянии. И не только я. Люди столетиями размышляли над возможными проектами совершенной экономики, но ничего не могли придумать, кроме трех логичных схем: 1. рыночное саморегулирующееся хозяйство независимых производителей – это основа свободного общества; 2. плановое строго централизованное хозяйство людей всецело подчиненных верховной власти – основа деспотий и, наконец, 3. натуральное хозяйство – т.е. отсутствие общественно-экономических связей между людьми, т.е. отсутствие общества. Для общества же остаются логически лишь два типа развития. И если Вы отрицаете в коммунизме рынок, то Вы неизбежно должны будете утверждать в коммунизме всевластие центрального плана.
Причем надо иметь в виду, что прежняя уловка социалистов в том, что конкретные черты будущего они не берутся обсуждать из-за своей научности и предпочитают сосредоточиться на отрицании существующего – уже не проходит: история нашего века полна столькими попытками выстраивать социалистические и даже коммунистические типы обществ, что всякая неопределенность в проектах будущего воспринимается именно как намеренная неопределенность, нечестность мысли.
Пикантность же нашей ситуации состоит в том, что, призывая к всемерному развитию товарных, рыночных, буржуазно-демократических отношений в стране, мы в качестве более далекой и справедливой цели оставляем нечто совершенно противоположное – нетоварный социализм и коммунизм – такая противоречивость и реальная путаница обрекает на неудачу любые действия. Ведь во многом люди – существа идеальные, т.е. действуют во имя идеалов. Но тратить жизнь ради утверждения противоположного идеалу – это противно человеческой природе, невозможно. (Кстати, на этой невнятице, на мой взгляд, во многом споткнулись русские меньшевики, когда пытались проповедовать русским людям вместо идеальной коммунии историческую необходимость временного роста эксплуататорского капитализма.
На мой взгляд, социализм и коммунизм – это прежде всего идеалы, а не реально отмеченные в человеческой истории типы обществ. И потому, в качестве идеальных схем и под разными названиями (типа золотого века) они действуют во все века, начиная с античности и будут действовать впредь, оказывая на общественное развитие большое влияние.
Во многом первоначальное христианство или ислам – были коммунистическими религиозными утопиями, и под их флагом произошел переход многих стран к средневековому феодализму. Не был исключением и переход к современному капитализму. Одна из наиболее признанных теорий перехода к современному капитализму в нынешнем научном мире изложена в работе Макса Вебера "Протестантская этика", где прослежена несомненная связь между утверждением протестантизма в Европе (эпоха Реформации) и возникновением современного капитализма. Но что такое протестантизм, как не мощная попытка восстановления идеалов первоначального христианства, в том числе – поначалу и христианского коммунизма? Жизнь, конечно, вносила коррективы и протестантизм эволюционизировал успешно от уравнительного коммунизма к буржуазным принципам, но первоначальный этический заряд этой суровой и свободной веры остался до сих пор духовной основой США и иных западных обществ.
Так как же обойтись без мощной коммунистической или протестантской идеологии в нашей стране в эпоху перехода? Это совершенно невозможно, если рассчитывать на успех перехода серьезно.
Кажется, о главных вещах я сказал. О второстепенном не стоит и поминать. Конечно, Вы правы, что ссылки на Маркса и других следует давать в точных цитатах – и эту работу можно сделать, если рассчитывать на реальную публикацию. Вы правы, что сама ссылка на классиков марксизма-ленинизма сегодня лишь дискредитируют автора в среде "свободомыслящих" и даже ставит клеймо "угодничающего властями". Все это мне прекрасно известно и я очень ценю, что Вы не скрыли от меня "этой своей негативной оценки".
Но Вы не правы в предположении, что я отчего-то "робею" перед крайними выводами. Робеть сегодня мне, кажется, нечего. Ведь с 1973 года на Лубянке известно, что автор книги "АнтиГэлбрейт" (Очерки растущей идеологии) К.Буржуадемов, отстаивающий буржуазные взгляды, и Сокирко – одно и то же лицо. В Бутырке я с облегчением и сам раскрыл свой псевдоним и на суде отстаивал свои именно буржуазно-коммунистические взгляды. Так чего же мне "робеть" сейчас? Таковы мои взгляды, мое понимание истины, которая, конечно же, мне дороже даже диссидентских Платонов.
Еще раз спасибо, Фридрих Филиппович, за добрые чувства и труд, с надеждой на продолжение разговора. Кончаю лист и письмо.
И еще хочу условиться: Ваши письма я помещаю в своем архиве вместе с ответами – и даю знакомиться с ними своим знакомым – надеюсь, вы не против этого?
Уважаемый В.В.! Я был приятно обрадован Вашей, в общем-то, здоровой реакцией на негативную часть рецензии, что, на мой взгляд, является свидетельством высокой культуры восприятия критики, почти поголовным отсутствием которой страдает наша страна от края и до края.
1. Я готов вести деловую полемику с любым оппонентом. При этом я не ставлю главной целью обязательно его переубедить. Мой интерес лежит в другой плоскости. Причем, чем полярнее позиуция моего "оппонента" (?), тем лучше. К себе и своим оппонентам я предъявляю только два, но обязательных условия ведения полемики. Первое – научная база дискуссии, второе – соблюдение общепринятых норм ведения научного спора. Согласен с Вами, диссиденты так же хромают на эту ногу, как и КГБ.
Выходя на дискуссию с обладателями полярной (отличной) точки зрения, я преследую три цели. Первая – проверка своей позиции на ущербность (наука мертва без систематического обстрела своих идей критической артиллерией). Вторая – увидеть свою тему, но в ином, зачастую новом ракурсе (низкий поклон оппонентам в науке). Третья – если мы с оппонентом и расстанемся, что называется, при своих интересах, то наша дискуссия, безусловно, обогатит аудиторию и посеет в ней порой неожиданные для нас самих семена (ознакомление сразу с двумя точками зрения под соусом конкуренции доводов). И если уж закруглять эту тему, то мое резюме – мы непростительно мало спорим; мы еще должны будем расхлёбывать отсутствие дискуссий о необходимости колхозов, о целесообразности однопартийной системы, обоснованности тезиса о победе у нас социализма и резонности нашего военного присутствия в Афганистане.
Отсюда я прямо заинтересован в дискуссиях, аудитории. Мои письма можно использовать в этих целях.
2. Да, я действительно полагаю, что Ваши взгляды могут изменяться. Во-первых, считаю одним из уникальных по точности определений интеллигента (к великому сожалению, не знаю автора): человек, способный воспринимать новое. Во-вторых, в Вашей системе взглядов есть очевидный резерв развития за счет глубины, где естественный предел – закон природы, характеризующий явление.
3. Теперь по пункту 1-му Вашего письма.
а) п.1, 1-й абз. "Логично рассуждая, партии отличаются прежде всего взглядами и программами предлагаемого общественного развития, перехода к будущему. Подчеркиваю – разными программами и разными системами взглядов. И это Вы приветствуете". j_
б) п.1, 2-й абз. "Вы говорите, что не может быть разных программ перехода преобразований".
в) чуть ниже: "Вы попадаете в логический круг противоречий…"
г) стр. 2, 2 стр. сверху:"…Позволю себе следующий прогноз: ради истины Вы обязаны будете пожертвовать партийным плюрализмом…"
С одной стороны приветствовать многопрограммность, а с другой – утверждать, "что не может быть разных программ" – не наделяете ли Вы, Виктор Владимирович, своего оппонента элементами слабоумия? Приписывать своемv корреспонденту явную глупость и затем требовать ее опровержения – далеко не научный прием полемики. Как и предложение оправдываться по Вашему прогнозу или выбираться из созданного Вашими усилиями "круга противоречий", особую досаду вызывает следующее. Есть фраза: "…а все остальные программы и представления – это иллюзия, профанация, ненаучны и заслуживают, по крайней мере "неопубликования"… Мысль приписывается мне. А закавыченные слова "неопубликования" явно должны говорить о том, что это слово взято из моего письма. Виктор Вл., но ведь в моем письме такого слова вовсе нет.
Мне хотелось бы серьезным образом обратить Ваше внимание на недопустимость подобного стиля дискуссии.
А теперь, пожалуйста, будьте внимательны.
Семья ждет ребенка. Она может гадать, будет ли он мальчик или девочка, какие глаза, мамины или папины, пойдет ли он по маме в медицину или по папе в науку, планировать ли отдать его в спортшколу или возить на музыку – и т.д. и т.п. Семья обо всем этом будет гадать, предполагать.
Хотя наука говорит: гадать не надо. Дайте нам генетический код и мы вам скажем, какого пола будущее дитя, какие у него глаза и волосы, какими чертами характера и даже талантами он обладает. Да и пойдет он не в папу и маму, а в коммерцию, как основатель самого популярного в Москве кооперативного кафе Федоров.
В нашем же случае существует один закон перехода, и указать, будет ли переход сугубо мирным, парламентским, или в форме гражданской войны, или чреват военными переворотами – дело науки. Однако она не в состоянии сделать это сегодня. Что она знает сегодня достоверно, так это то, что будет по окончанию перехода: многопартийность, около 60% частного сектора, безработица, забастовки, короче, вся атрибутика и фазы капитализма (см. сегодняшние Францию, Великобританию, Италию и т.п.).
Другой дело политическая жизнь. Многопартийность отражает собой веер национальной идеологии. Вполне может оказаться, что выходя на активный участок перестройки, ни одна из партий не будет обладать знанием естественного алгоритма. Во всех предшествующих буржуазных революциях ни одна из партий не имела ключа к истине. Более того, наиболее активные и решительные партии в периоды бурных общественных перестроек как раз дальше всего в своих программах отстояли от истины (якобинцы, большевики). Таким образом, существует один закон перехода нашего общества из I-й фазы во II-ю, и другое дело – как этот переход представляется той или иной партией. Мне трудно понять, Виктор Владимирович, как в этом простом вопросе можно было заблудиться. Мы неумолимо идем к демократии. И здесь вовсе недостаточно вспомнить Вольтера с его знаменитым: "Ваши взгляды мне враждебны, но я отдам жизнь за то, чтобы Вы имели возможностъ их высказать". Мало зарубить у каждого на носу, что критерий демократии – неприкосновенность оппозиции. Необходимо создать систему, которая бы исключала какие бы то ни было поползновения одной партии утвердить свое господство на срок больший, чем до следующих выборов, как это сделано в тех же США, Великобритании, Франции и других.
B.В., в целях сохранения ритма переписки я ограничусь ответом по п.1. и если моя манера письма приемлема для Вас и у Вас сохранилось желание познакомиться с моей позицией по Вашим 2-му и 3-му пункту, я продолжу по получению Вашего ответа.
30.09.87. С искренним уважением Ф.А. Киев.
Уважаемый Фридрих Филиппович!
Спасибо за письмо от 30.09.87. и спешу на него ответить.
Полностью согласен с Вашим п.1 о необходимости споров, но огорчился собственной неловкостью в возражениях, что могло даже как-то обидеть – ради Бога, извините и поверьте, что не имел и не мог иметь намерения намеренно "приписать своему корреспонденту явную глупость". Если эта глупость и наличествует (я, правда, говорил о противоречии в позиции), то лишь в моем понимании Вас, относится скорее ко мне, а не к Вам. Но у меня нет другого выхода, как честно писать Вам, как именно я Вас понял и пересказать для уверенности. Вы увидели, что понял я Вас неверно, исправляете меня и сейчас я попытаюсь снова изложить, как понял Вас и затронутую проблему и, конечно, буду ждать Вашей подтверждающей или отрицательной реакции. Способ разговора, конечно, долгий и даже нудный, но мне кажется необходимым, если действительно рассчитывать на достижение взаимопонимания. Я постараюсь быть внимательным, но и Вы не сердитесь, если я опять в чем-то ошибусь или пойму по-своему, превратно. И кстати, о закавыченном мною слове "неопубликование" – я действительно не прав, просто привык кавычками отмечать непривычные, искусственные слова в своей прямой речи. Здесь же получилось, что приписал это слово Вам, слишком вольно передав им Ваше мнение, что если бы Вы были редактором, то безоговорочно отдали бы предпочтение любой статье Г.Лисичкина или Н.Шмелева (причем речь шла, видимо, об идейных, не стилистических причинах такого предпочтения).
А теперь по сути нашего спора.
Я задал вопрос: "Как можно совместить веру в однозначность, строгую детерминированность общественного развития и, что еще важнее – в доступность научного знания всех важных черт будущего развития, - и убеждение в полезности партий, выражающих различные убеждения и программы (различные, значит, неоднозначные, следовательно, отличающиеся от одной, единственно научной)?"
Нa это Вы ответили следующим: хотя наука, действительно, может предсказать самое главное и даже детали будущего развития общества и отдельного человека – но не сегодня, а в будущем. Впрочем, такие важные черты нашего будущего, как многопартийность, преобладание частого сектора, забастовки и безработица наука знает уже сегодня. Однако политика – не наука ("другое дело"). Возможно, ни одна из партий не будет иметь "научного значения", "ключа к истине". И хотя разные партии могут быть ближе или дальше от научной истины, но они должны обладать полной свободой "гаданий о будущем" и свободой действий".
Правильно ли теперь я Вас понял?
Если правильно, то получается, что только неполнота научного знания оставляет нам свободу для политических гаданий и свободу политических действий. Может, я неправ, но точное научное знание обязательно для всех, иначе это не научные законы, а в лучшем случае – гипотезы и предположения и спорить о них бессмысленно и аморально поступать вопреки им. Например, существуют демографические законы роста населения – и о них никто не спорит, а вот вопросы многопартийности, соотношения секторов экономики и т.д. – вызывают споры не только на Востоке, но и на Западе. Правда, многие партии любят называть именно свои взгляды – научными, т.е. единственно верными – ссылаясь на науку, но почему-то каждый раз эта наука оказывается то марксистской, то христианской, то буржуазно-либеральной или какой-то еще иной. Вот почему я не люблю в идейных спорах ссылок на науку – моей шкуре вечно чуется при этом слове здоровенная дубина и нетерпимость (может, только в Ваших письмах я начинаю употреблять это слово с иным чувством – но пока мне это дается с трудом).
Мое убеждение: общественное развитие в своих главных чертах (тем более – в важных деталях) – принципиально неоднозначно, вероятностно. Мир может выжить и может погибнуть, начнем с этого. Он может продолжать топтаться в азиатском застое или выбраться на путь демократического развития и т.д. И потому такое важное значение имеет партийный "плюрализм". Лист кончается. До свидания.
Еще раз спасибо, уважаемый Фридрих Филиппович. Жду продолжения.
Уважаемый В.В.! Получил оба Ваших письма, благодарю, всё стало на свои места. Прежде чем перейти к существу дела, разрешите сделать небольшое процедурное отступление. Полагаю, что именно отсутствие опыта ведения открытых дискуссий и полемик явилось причиной тех недоразумений, о которых Вы пишите в начале своего письма от 8.10.87г. А теперь по сути.
"Получается,- пишите Вы,- что только неполнота научного знания оставляет нам свободу для политических гаданий и свободу политических действий. С таким выводом я соглашусь лишь при наличии нескольких коррекций. Прежде всего в любой стране есть партии (и такие будут у нас в Союз), которые не признают законоопределенность развития человеческого общества. Какова бы ни была полнота научных знаний, она существует не для этих партий. Например, христианские партии. Хотя не исключено, что эти партии могут действовать исключительно точно в соответствие с законами развития нации. Но – интуитивно. Далее, всякая партия, осознает она или нет, выражает интересы определенного слоя или слоев населения. А эти интересы могут идти вразрез с общенациональной тенденцией. Например, промышленное развитие Германии 30-х годов обусловило резкое сокращение класса мелкой буржуазии. Класс интуитивно почувствовал нависшую над ним угрозу и из инстинкта самосохранения захватил власть в государстве. Мелкая буржуазия тем самым отсрочила свою гибель, продлила свое существование. То есть тысячи людей гибнут ежегодно в автомобильных катастрофах не потому, что они не знают правил дорожного движения, а потому, что им что-то мешает или не позволяет эти правила (законы) соблюдать. Что-то в данный момент оказывается сильнее, чем дорожные предписания. Хотя за этим может стоять и собственная гибель.
Итог. Плюрализм существовал и до возникновения науки об обществе. Но как ни была полна картина об обществе, думаю, будет всегда оставаться разноудаленность партий от науки. Отсюда и вариативность партийных программ. (Хотя это не единственная причина). И если говорить совсем обнаженно,- превышение партийного интереса над наукой дает нам многопрограммность. Иначе, "неполнота" научного знания" со стороны самих партий.
В.В.! Отвечаю на Ваш п.2 от 8.09. Полагаю, разговора о науке нам не избежать. Да Вы и сами начинаете п.2 с опоры на "настоящую науку", соглашаетесь с "непризнанием мировым сообществом ученых в качестве незыблемой основы" марксистского положения о смене формаций. Такая ссылка не мешает Вам в следующем письме высказать мысль: "Вот почему я не люблю в идейных спорах ссылок на науку – моей шкуре вечно чуется при этом слове здоровенная дубина и нетерпимость". Вероятно, это отзвук того времени, когда от имени науки бросали в тюрьму и самого Президента АН Николая Вавилова. А один коллега другому бесноватому азывал: "При слове "культура" моя рука тянется к пистолету".
Позвольте еще раз изложить свое отношение к стране знаний:
а) заниматься таким масштабным и ответственным делом, как определение путей развития нации, без науки – и невежественно, и неприлично;
б) постоянно помнить о том, что ядром науки являются законы, определяющие основные связи между явлениями данной области;
в) уметь четко отделять науку от подделки под нее, памятуя, что критерием науки являются причинностные законы;
г) вести дискуссию в строго научных рамках.
Возвращаюсь к п.2.
а) Почти каждое предложение нуждается в опровержении. Вопросы не сформулированы четко и однозначно. В абзаце сведены весьма разногабаритные темы. Вместе: концепции, опровержения, доказательства.
Ув.В.В.! Если бы Вы были молодым, начинающим философом, я счел бы своим долгом указать Вам на необходимость приобретения научной культуры путем предъявления к себе высокой требовательности, воспитания в себе глубоко уважения к науке. Полагаю, подходящий момент у Вас для этого, увы, канул. Расплывчатость абзаца дает мне право остановиться на двух самых крупных вопросах:
б) "…выработанное в марксизме учение о железной череде, смене общественных формаций мировым сообществом ученых не признается в качестве незыблемой основы, а проще – даже игнорируется"…
На медали Дж.Бруно надпись: "Сжечь – не значит опровергнуть". По странностям нашего государства я не в состоянии ознакомиться со всей литературой по теории исторического процесса. Но в той части, что мне знакома, нет и намека на научный анализ и тем более научное опровержение материалистической теории истории, как процесса чередования ОЭФ. Абстрактная ссылка на мировое сообщество ученых – прием ненаучный.
в) "Так для меня очень важно понимание проблемы перехода от азиатского, застойного способа производства – к развивающемуся, западного типа. Сложность такого перехода как раз в том, что он не детерминирован однозначно. Т.е. он может состояться – и тогда страна встанет на путь демократического обновления – или такой переход может не состояться, тогда страна снова окажется в круговерти революций – реакций, в целом – в застое".
У меня ни на секунду не возникает сомнение в том, что Вам известно, что уже более ста лет материалисты не употребляют понятия "азиатский", Вам известно, что с 17-го года у нас идет переход от феодального способа. Вам известно, что феодальный способ был свойственен всем европейским государствам. Поэтому с этим вопросом Вы обратились не по адресу, у материалистов такого понятия, "азиатский, застойный", не числится. Что касается перехода, на котором находится сейчас наша страна, то он как раз детерминирован однозначно.
Теперь п.3. "Причем надо иметь в виду, что прежняя уловка социалистов о том, что конкретные черты будущего они не берутся обсуждать из-за своей научности…"
Должен Вас огорчить, это не "прежняя уловка социалистов", а высокий принцип науки – не говорить того, чего она не знает.
"Представить отсутствие наемного труда я еще могу… Но вот представить общество без рынка, без товарного производства просто не в состоянии".
Судьба формации, основанной на бестоварном способе производства, вовсе не зависит от наших представлений о ней, а обусловлена законом природы.
Меня чрезвычайно заинтриговал центральный пункт: Ваши представления о коммунизме, как отрицании наемного труда и товарного производства – как Вы его реально представляете? И далее: "Люди столетиями размышляли над возможными проектами совершенной экономики…"
- Никак не представляю. Вот аналогичная ситуация. В силу такого же закона природы через 7 миллиардов лет жизнь на Земле прекратится. Но никому и в голову не придет поставить перед каким-либо представителями научной сферы вопрос таким образом: если вы не нарисуете конкретной картины гибели человечества, то, значит, не убеждены в неизбежности такой катастрофы, вы все это выдумали, это ваша уловка и нечестность мысли.
Для меня важен как раз закон, не наличие тех или иных бытовых деталей, а закон естественного развития общества является высшим гарантом существования бестоварной формации.
Товарный способ пр-ва даст чрезвычайно высокий уровень развития экономики, даст трудно представляемый нами уровень культуры, вырастит людей высокого интеллекта. Людям того времени будет сподручней решать все конкретные вопросы организации их жизни. А я, применяя "прежнюю уловку "социалистов", предлагаю заняться нашими проблемами.
Одной из них является чахоточное состояние нашей исторической науки, особенно периода с конца XIX в. Ее основной порок – она стопроцентная содержанка правящей хунты. Гнать академиков приспособленчества – вот наша задача. Но для этого необходимо самим стоять твердо на рельсах науки.
Уважаемый В.В.! Меня очень настораживает Ваше неопределенное отношение к силе научных знаний. И складывается впечатление, что Вы не ставите своей неукоснительной обязанностью находиться на научной платформе. Пожалуйста, разуверьте меня в этом. Иначе наша переписка теряет смысл. Каждый несгибаемый диссидент славен двумя чертами. Первая – он во что бы то ни стало стремится познакомить мир со своей идеей, вторая – он во что бы то ни стало стремится утвердить право человека на новизну. Сейчас я ищу проверенных судьбой людей, готовых защищать науку от мракобесия. Во что бы то ни стало. С кем Вы, Виктор Влад.?
Желаю удачи в Ваших делах. С уважением Ф.Анаденко. 5.01.88. г.Киев
Уважаемый В.В.! Благодарю за разъяснение Вашего понимания обсуждаемых тем, за искренность и прямоту. Мне действительно жаль свертывать обсуждение вопросов о роли и задачах ученого, о критериях деятеля настоящей науки. Скорей всего, я вернусь к этой проблеме в отдельной работе, поскольку убежден, что такая разработка необходима, актуальна. Ваши письма убедили меня в этом. Но мне интересно поддерживать связь с антиподом, и этот резон требует нить не обрывать. Поэтому ряд реплик, которые я не могу не сделать.
1. "…Пока по данному вопросу – не изучены все материалы, все (и желательно на языке оригинала) " – Отлично. Вот уже изучены все материалы на всех возможных языках. Но что же далее служит ориентиром, прежде всего самому исследователю в его оценке своей работы: она научна или псевдонаучна? – Так вот, работа будет научной только в том случае, если она вся, от поля фактов до выводов, пронизана причинностными законами. Это азбука, фундамент науки.
Но требование: изучить все материалы – требование надуманное. Основные, принципиальные работы – да. Луи Пастер, напомню, не имел даже медицинского образования. Полиглоты знают до тридцати языков, но ни один из них не сделал переворота в науке. Яблоки веками били людей по макушке, а миллиарды купаются в ваннах. Ученый – это, прежде всего, талант. Талант, дар природы анализировать, обобщать и, главное, обнаруживать хорошо припрятанные глубинные законы жизни той же природы. Тот же Пастер, человек с улицы, сумел увидеть то, что не смогла тысяча ученых медиков.
2. "…Научных предположений-гипотез, которые Вы почему-то упорно называете "законами".
Этика науки требует: не согласен – опровергай. Если Вам не нравится существование законов природы, ядра науки, у Вас есть возможность выступить с предложением впредь закон Архимеда именовать: "предположение-гипотеза" Архимеда", и, соответственно, 1-й, 2-й и 3-й законы "предположения- гипотезы" Ньютона, "предположения-гипотеза" Ома, Бойля-Мариотта.
Или я Вас неправильно понял?
В.В.! У меня возникло предположение, что Вы ранее не были знакомы с ролью причинностных законов в науке, но не упомянули об этом. Складывается впечатление, что Вы близки к раздражению фактом существования законов в науке и их распространением на человеческую историю. А Ваш оборот: "Пусть они и обзываются причинностными законами", свидетельствует о пренебрежительном отношении к научным основам. В связи с этим я считаю необходимым обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что неуважительное отношение к науке является одним из обязательных признаков такого реального явления, как фашизм. Фашизм – это воинствующее невежество. У него есть смертельный враг – это законы природы и нормы морали. И когда я наталкиваюсь на Ваше стремление навести порядок в науке – заменить неумолимые законы природы совещательным голосом гипотез, для меня звучит второй звонок на тему: "Будем бдительны".
Ставлю точку на i. Я не называю Вас фашистом. Но привлечь Ваше внимание к некоторому проявлению его в Вашем отношении к науке – считаю обязательным.
Наша переписка развернулась после присылки Вашей статьи. У меня появилась возможность оценить Вашу работу. Сейчас у меня есть возможность представить Вам на ознакомление свою статью. Она отослана в редакцию 6.02.88г. Посылаю ее Вам по следующим соображениям: а) дополнить Ваше представление о моей творческой стороне; б) дать Вам и Вашему окружению статью в полном виде, если она будет истерзана редакцией; в) показать основное моего амплуа; г) спросить, целесообразно ли впредь высылать Вам те мои статьи, которые, на мой взгляд, имеют мало шансов на опубликование? Говорю о свеженаписанных.
Пожалуйста, известите меня открыточкой о получении этого письма со статьей. Желаю Вам творческих успехов. С уважением Ф.Анаденко.
Фред Анаденко В редакцию газеты "Известия"
Поговорим начистоту.
Глубоко убежден, гласность необходима нам, как и всякой другой нации, для контроля за состоянием здоровья общества. Гласности нет, где отцы больного государства стремятся выдать его за цветущее. Полугласность – верный признак глубоко упрятанного серьезного порока.
Наша гласность вызывает резонный скепсис и внутри страны, и за рубежом, на мой взгляд, по трем причинам. Во-первых, она не завоевана массами, не подкреплена их жертвами. Сегодня она не поддерживается ни боевыми профсоюзами, ни оппозиционными партиями, как на Западе. Она дарована сверху, и случись с ней что, за нее и заступиться некому.
Во-вторых, те талантливые и мужественные члены общества, которые не хотели болеть вместе с обществом и пытались вслух говорить о его пороках, нынче в большинстве своем хоть и выпущены из заточения, однако слова в массовых средствах не получают. Разве что ак.Сахаров, да и то – столбец-другой в миллитиражных "Московских новостях". А ведь этим людям есть что сказать. И как раз в области политической, которая все еще остается сферой безгласной.
В-третьих, для тех, кто десятилетиями усваивал горькую мудрость понимать, что написано между строк и что не написано, не составляет труда уяснить, что пределом гласности сегодня стала большая политика. По-прежнему нельзя серьезно, тем паче, в негативном ключе, обсуждать решения Политбюро, деятельность В.И. Ленина, реальность нашего социализма, создание оппозиционных партий, наше вмешательство во внутренние дела Афганистана.
Тем не менее и с полугласностью мы начинаем открывать себя и как государство, и как нацию. Открытие следует за открытием. Оказалось, поворот рек – не отделенная веками фантазия, а "висевшая на флажке" катастрофа. Высветился вдруг длиннейший ряд болевых социальных институтов, от детских домов до правосудия, незамедлительно требующих капитального ремонта. Красный сигнал тревоги горит над традиционными объектами нашей гордости, нашими "козырными тузами" – плановым хозяйством, отсутствием безработицы, бесплатным обучением и бесплатным медицинским обслуживанием. Ведь, по сути, на нас живого места нет.
С чего должна начинаться перестройка? Прежде всего, необходим точный диагноз – чем болеем. Постановка такого диагноза немыслима в условиях полугласности и ограничений. Сама болезнь не дает нам составить полную и достоверную историю нашей болезни. Круг замкнут. И разорвать его – задача непосильная для нынешнего руководства страны. Здесь нужны недюжинные мужество и гражданственность. Потому что болезнь нестандартная, основательно запущенная. Ее имя – мания социализма.
Не ловили ли вы себя, уважаемый читатель, на непреодолимой тяге к сталинским злодеяниям? Уже, казалось бы, сказано все о грубом попрании демократии, извращении правосудия, уже давно подсчитано, сколько маршалов и наркомов, вот-вот назовут, сколько же всего миллионов ни в чем неповинных. Да и один Вавилов чего стоит. А все-таки остается ощущение, что не все еще высказано, не до конца. Вроде бы не названо еще что-то очень важное, не раскрыто нечто весьма серьезное. И здесь чувство нас не подводит. Такое деяние за Сталиным числится, но говорить о нем у нас ой как не принято.
На этот раз "великий гений" никого не смещал и даже не расстреливал. Все наоборот. Он возвысил, возвеличил, овеял славой. И не одного, не тысячи – всю страну, весь народ. Да только слава оказалась фальшивой, круто фальшивой, и потому клейкой, липкой, вяжущей и по рукам, и по ногам весь народ, всю страну. И на многие десятилетия. Уже давно нет с нами "вождя всех времен и народов", а мы все еще туго спеленованы и боимся шелохнуться.
Дело вот в чем. 25 ноября 1936 года Сталин повелел считать нашу страну социалистической. Сейчас не представляет особого труда убедиться в том, что социализмом был назван элементарный государственный капитализм. Логика Сталина была примитивна и антинаучна: поскольку в стране нет частного сектора, след., нет и капиталистов, а, зн., нет и капитализма. Отсюда в СССР покончено с эксплуатацией человека человеком, и вся власть принадлежит (раз нет капиталистов) трудящимся. Очевидно, каждому понятно, почему в тот момент никто из осведомленных в материализме не возмутился и не схватил вождя-афериста за руку. (Думаю, они все-таки были, но не долго).
Три следствия до сей поры тяжко вытекают из этой сталинской акции.
Экономическое. Под флагом борьбы социализма с капитализмом велась примитивная борьба государственного капитализма с частным. В странах классического капитализма – и государственный, и частный капитализм – равноправные формы собственности, дополняющие и компенсирующие друг друга. Причем, в развитых странах частный сектор объемно в 2-3 раза превосходит государственный. Сталинский подход привел к тому, что мы своими руками ампутировали правую ногу своей экономики, искусственно задержали развитие нации и вышли к порогу экономической катастрофы.
Идеологическое. – На словах исповедуя могучее материалистическое понимание истории, мы никогда не могли и сейчас не можем опереться на естественно-исторические законы своего развития. Потому что законы развития капитализма мы с негодованием отвергаем, как не наши, а законы социализма – действительно не наши – более полувека в нас засевалась враждебность к ведущим капиталистическим странам, поскольку мания социализма обязывала нас видеть в капитализме своего злейшего врага;
- вся государственная кампания борьбы за чистоту нравов среди подданных будет идти насмарку, пока само государство не скажет правду о главном, о себе – о фикции социализма.
Политическое. Со времен Сталина наша партия-одиночка не представляет, какой страной она руководит. И чем меньше она знает, тем больше в ней сталинских амбиций.
- именем социализма в стране парализована классовая борьба; от народа тщательно скрыто, что у нас, при государственном капитализме само государство является капиталистом;
- поскольку социализм и фашизм несовместимы, легенда о социализме не позволяет нам признать, что мы глубоко переболели фашизмом. И если пик этой социальной чумы пришелся на 37-38 годы, то осложнения тянутся до сих пор. Так обстоит дело, если говорить начистоту. И это единственный путь к нашему исцелению. В более крупных блоках наши координаты таковы. Мы заканчиваем первую фазу капит.формации, начавшуюся в 1917г., фазу становления. От второй фазы, собственно развития, нас отделяет, по всей вероятности, 10-15 лет. И поскольку развитие общества идет не по желанию вождей или партий, а по законам истории, то, независимо от планов перестройки (к сожалению, их нет у самих авторов перестройки) вторая фаза капитализма в нашей стране откроется двумя завоеваниями: 1) частный сектор займет свое законное место в нашей экономике в объеме 60-75% всего производства, 2) сложится устойчивая система многопартийного парламентаризма.
Отсюда, образование новых политических партий – естественная потребность нашего общества на данном этапе. Уже сегодня обнаруживается необходимость в партии, которая взяла бы на себя бремя отстаивания интересов приготовившегося к рывку частного предпринимательства. Достаточно вероятно создание христианско-демократической партии. Не исключено возникновение организации, которая в основу положит принцип следования естественно-историческим законам общества. Вполне реально рождение партии "зеленых".
Хочу подчеркнуть два момента. Во-первых, мне уже не однажды приходилось слышать обвинения в том, что я и люди с подобными убеждениями хотят вернуть страну назад в капитализм. Эмоции здесь беспочвенны – наша страна ни одного дня, ни одной ночи не была в социализме. Возвращаться нам неоткуда, мы все время движемся к развитому капитализму. Во-вторых, вопрос о том, живем ли мы при капитализме или при социализме, дискуссии не подлежит. Он подлежит только разъяснению. Точно так же, как не подлежит обсуждению вопрос о том, покоится ли Земля на трех китах или ни на чем не покоится.
И если известие о том, что мы живем при капитализме, для подавляющего большинства может явиться неожиданностью, то это объясняется лишь тем, что до сего времени партийные идеологи никогда не защищали свой "социализм" в открытом бою. Им не с кем было спорить. И не от того, что никто не приходил к выводу о бутафорности нашего социализма, а потому, что одно только сомнение в его истинности беспощадно каралось как "особо опасное государственное преступление".
Но как прекрасна ирония истории. Концепция капитализма в СССР сегодня стала критерием научности и сама ставит вне науки вывод о победе социализма в СССР, снимая "липовые" академические мантии с федосеевых, пономаревых и прочих лысенок в общественной науке.
И еще момент. При отсутствии социализма девиз перестройки: "Больше демократии – больше социализма", мягко говоря, несколько оригинален.
Но вернемся к вопросу о том, кто или что мешает стране поставить объективный диагноз. Представим себе пациента или пациентку, которые пришли на глубокое обследование и предупреждают: "Обследуйте тщательно, правильно поставьте диагноз, но, вновь и вновь подчеркиваем, это не должен быть ни рак, ни СПИД, ни цирроз печени – они нам не к лицу, к тому же, мы не собираемся снимать перед вами, извините, трусики, это для нас унизительно».
Но смешное становится грустным, когда такой логики придерживается уважаемый М.С.Горбачев: "Вновь и вновь подчеркиваю: мы за гласность без всяких оговорок, без ограничений. Но за гласность в интересах социализма". Но это и есть ограничение, и как раз то ограничение, которое мешает разобраться в жизненно важном для нации вопросе, мешает увидеть себя без грима и вставных челюстей.
Наконец, очень хотелось бы знать, кто сегодня возьмется защищать сталинскую басенку о социализме? Но "без рук". С соблюдением норм научной дискуссии. В первую очередь я обращаюсь к главному органу нашего государства – газете "Известия". Полагаю, что открытое столкновение на страницах отечественной печати столь полярных точек зрения явится, если верить Гераклиту, живым источником нашего не в меру застоявшегося духовного развития. Г.Киев.
25февраля 1988г.
Уважаемый Фридрих Филиппович! Спасибо за письмо и желание "поддерживать связь с антиподом". Вам, мне кажется, интересна моя реакция на Ваши "реплики":
1. Об ориентирах научности научной работы, когда изучены все материалы. Конечно, – только строгость логики в выявлении причинных связей ("если-…, то"). Если бы можно было бы собрать абсолютно все факты и безошибочно выявить все логические (причинные) связи, то мы получили бы абсолютно верный научный закон, но это невозможно (в истории – особенно), и потому наука пользуется законами или гипотезами как относительными истинами (и сомневается в них). До системы Коперника и законов Ньютона наукой были утверждения Птолемея и Аристотеля, а после работ Эйнштейна общепризнанной стала и относительность утверждений Коперника-Ньютона. Что уж тут говорить о "законах истории"… В науке законами принято называть общепризнанные утверждения, которые на сегодня никто не может опровергнуть и потому все признают. Какие же из "законов истории" сегодня признают все известные ученые? Или ученые-идеалисты, например, - не ученые по-Вашему? Кстати, признанный классикой труд по философии истории Р.Дж.Коллингвуд "Идея историч. автобиография" (немарксиста ХХ в.) глубоко трактует сложности выявления исторической истины и закономерности (на русском издан 1980г.).
2. Спасибо за присылку статьи "Поговорим начистоту". Чтобы выполнить Ваше пожелание об ознакомлении с нею моих знакомых, я ее перепечатал в своем архиве (свидетельством возвращаю один экземпляр взамен присланного). Ранее я таким же образом перепечатал Вашу записку в АН СССР. Честно говоря, заметной реакции на нее не увидел. Сейчас я постараюсь более активно заострить внимание на Вашей статье (это, правда, потребует времени) и сообщить Вам высказанные мнения. Думаю, в зависимости от этого Вы, наверное, сами решите о целесообразности присылки других Ваших работ. Мне лично с ними будет интересно знакомиться, но перепечатывать их в дальнейшем я не смогу.
3. Хотя Вы не просите отзыва на Вашу работу, я все же рискну высказать несколько замечаний:
- по главному вопросу я согласен с Вами: наш общественный строй правильнее называть госуд.капитализмом, а не социализмом, но в отличие от Вас я не придаю этому большого значения, считаю спором о словах, терминах. Тем более, что опровергая "социалистичность" нашего строя, Вы даже не даете определения, что же такое по-Вашему, социализм. Читателю предллагается верить на слово – вряд ли он захочет это сделать.
Я убежден, главное тут – не слова, а эмоции. И вот полярные эмоции мне не нравятся, ни сугубо хвалебные (есть только один реальный социализм" и лучше его быть не может), ни сугубо негативные, вроде Ваших. Ибо из таких эмоций следуют либо охранительные, либо разрушительные потенции. Хотя я вижу, что до развитого частного капитала нам еще очень далеко, но самый короткий путь к его развитию- нынешний лозунг "больше демократии – больше социализма". Я бы только еще добавил: "И больше свободного коммунизма!" Лозунг "больше социализма!" в согласии с Вами фактически отрицает социалистичность командной системы Сталина-Брежнева, но в то же время сохраняет преемственность и устойчивость, необходимые для всякого развития, Ваша же формула оставляет людей ни с чем, без веры и идеалов – и потому, думаю, она не станет близкой для конструктивных людей. Думаю, что с Вами могли бы "схлестнуться" многие верящие в наш социализм – но захотят ли? Представили ли Вы достаточно веские возражения, чтобы браться их опровергать? Я сомневаюсь, но проверим по реакции моих знакомых.
4. Наконец, последнее – о фашизме. Мне кажется, Вы часто и легко прибегаете к этому сравнению (в одном письме – к двум разным адресатам) и именно в целях "удара дубиной". Я лично давно и открыто отказался от такой практики, даже от употребления объединяющего (фашизм и сталинизм) слова "тоталитаризм" – прежде всего от нежелания тяжкого оскорбления людей. Тем более, что между сталинизмом и фашизмом есть несомненные и глубокие различия (кстати, для бывшего нациста, наверное, сравнение со сталинистом тоже казалось бы неверным и позорным, унизительным). Что касается нашего народа, то негативные чувства его к слову "фашизм" столь велики, что использовать такое "убойное" сравнение в полемике, на мой взгляд, недопустимо, ведет к гражданскому мордобою.
Простите за непрошенные замечания. Всего Вам хорошего.
Уважаемый Виктор Владимирович!
Ваше письмо от 25.02 получил, благодарю. Особо благодарю за Вашу инициативу по "размножению и распространению". И тут же приношу свои извинения за то, что доставил Вам столько беспокойства с перепечаткой. Моя промашка состоит в следующем. Во-первых, я предполагал, что высланного мной экземпляра вполне хватит. Во-вторых, не предупредил Вас о том, что, предвидя отказ "Известий", я позаботился, чтобы статья все-таки увидела свет. Материал уже находится в альтернативном издании, и, москвичи вскоре смогут с ним познакомиться. Тем не менее, за труд и заботу – большое Вам спасибо. За намечаемый сбор отзывов – тем более.
Однако об отзывах я не просил умышленно, поскольку отзываться, по сути дела, не о чем. Пока я ставлю перед собой единственную задачу: зафиксировать, "застолбить" наличие точки зрения, противоположной официальной. Тезис о победе социализма у нас стал общепризнанным не потому, что имеет под собой научную базу, а потому, что полярная концепция была удалена из общественного мнения уголовно-политическим скребком, была табуирована. Вот эту-то табуированную позицию я и утверждаю, возрождаю. Никакие доводы я еще не привожу. До сих пор тезис о победе социализма считался истинным, неоспоримым. Мне важно довести до сведения общественного мнения, что этот тезис все-таки небесспорный, и в частности, не имеет под собой основания. И силы, декретировавшие в свое время социализм, вот уже пятьдесят лет задерживаются с представлением этих самых обоснований. Я прекрасно вижу все недостатки данного материала, он специфичен, отсутствие аргументов не делает его ни в достаточной мере популярной статьей, ни научным выходом, статья носит чисто "затравочный" характер. Эти бестии уже больше полувека увиливают от открытой дискуссии, вернее, от открытого ответа за свою бредятину. Так что, свои аргументы должны предоставить сначала они.
Виктор Владимирович, у меня нет никаких сомнений в том, что в Вашем лице я имею дело с человеком исключительно деликатным. Но я также глубоко убежден, что стремление не причинить обиду, не задеть самолюбие, совершенно неприемлемая деталь в научном материале, в научном исследовании. В любой сфере, где главным является истина, галантность ни к чему. И если мы "болели" фашизмом, мы должны об этом сказать. С этим можно не соглашаться, но не говорить об этом только потому, что кого-то можно при этом задеть…? "Платон мне друг…" Я не пожертвую истиной ради "эмоций".
Социализм и капитализм – вещи достаточно далеко отстоящие друг от друга и в теории, и в практике, чтобы неумение отличать одно от другого не возмутило профессионала. Вероятно, нам с Вами безразлично, кто в этот миг родился в роддоме №2 г. Воронежа, мальчик или девочка. Но если мы узнаем, что в том же г.Воронеже врач принял сильно ожиревшего мужчину за женщину и стал предлагать ему разрешиться кесаревым сечением, наша реакция будет, надо полагать, иной.
И, наконец, последний вопрос. О законах. Суть наших разногласий представляется мне так: мы признаем существование законов природы в принципе. У Вас определенные сомнения в распространении этих законов на область истории. Я же категорически стою на том, что сфера истории без всякого исключения подчинена действию естественных законов. Не искажаю ли я Вашу позицию?
Напомню еще раз: поле моей деятельности – теоретическая история, или теория исторического процесса. Отрасль довольно новая. Труд Коллингвуда я читал с особым пристрастием, надеясь найти в нем подтверждение или опровержение своих идей. К сожалению, эта работа Коллингвуда не показалась мне достаточно глубокой. Да, она содержит ряд полезных рекомендаций для историографов, но до уровня теории исторического процесса он не доходит, без всякой аргументации указывая на то, что он не склонен видеть историю, как процесс законоопределенный. Так что к классической его работу причислять, видимо, рановато. Мой конспект "Идеи истории" все еще в застенках КГБ, но помню, что у меня много нелогичностей и ненаучно-расплывчатых определений.
У историков, и теоретиков и историографов, два серьезных противника: политика и гибридные формации (например, Африка, Лат.Америка сегодня). Советские официальные историки признают, конечно же, закон соответствия характера производственных отношений уровню развития производительных сил. Отсюда прямо следует, что наш общественный строй не может быть выше, скажем, американского. Однако посмотрите, какие пируэты они выделывают, чтобы, боже упаси, этого вывода не сделать. Когда далекая от политики астрономия затрагивала авторитет высшего клира, жгли заживо и астрономов. Поэтому сегодня история – та область, в которой немыслима та "общепринятость" законов, как это обстоит в физике или химии. Отсюда лицо, занимающееся вопросами истории, должно обладать редчайшим иммунитетом против политического влияния, и прежде всего, своего правительства. А свой проходной балл оно получает однозначным ответом на вопрос: к какой формации относится СССР?
Две детали. Первая: критерием закона, кстати, никогда не была "общепризнанность". Критерий закона в его исключительности, данная причинно-следственная связь не знает исключений. Как только появляется его величество факт, в эту связь не укладывающийся, закон перестает быть законом. Закон зависит не от людей, а от фактов. Вы же помните, что является критерием истины?
Вторая: до сих пор никто не привел ни одного факта, ставящего под сомнение открытые Марксом исторические законы. Подчеркиваю: исторические.
Еще раз благодарю Вас за заботу о моей статье. Желаю Вам творческих успехов. С уважением Ф.Анаденко
Уважаемый Фридрих Филиппович!
Большое спасибо за разъяснения и отзывы, еще больше – за добрые советы. Надеюсь, что я их понял, и хотя, как Вы справедливо заметили, "время для глубокого самовоспитания" у меня уже прошло, все же скромности мне Ваши слова добавят.
Больше всего я колебался в своем ответе на Ваш главный вопрос об отношении к науке, ведь от его характера прямо зависит продолжение нашей переписки. И тем не менее, отвечать надо честно и как на духу. Видимо, ответ мой все же с Вашей точки зрения окажемся отрицательным. Я не могу разделить ни Вашей оценки роли науки в общественной жизни, ни даже взгляда на суть самой науки.
Я уважаю науку, но не систему догм, пусть они и обзываются причинностными законами. По мне, абсолютной научной истины, непререкаемой – вообще нет, даже в таких точных областях знания, как математика или логика, и любой математик-теоретик это подтвердит. Тем более в такой области знания, как история – полунауке-полуискусстве. По мне настоящим признаком ученого является непрерывный поиск истины, а для этого – сомнение в устоявшихся в науке схемах и представлениях. Конечно, сомнение должно быть не зряшным, а плодотворным, и для того, чтобы попытаться его разрешить, ученый должен обобщить максимум из доступных на сегодня знаний по проблеме. Например, правилом старых историков было не делать выводов, пока по данному вопросу не изучены все источники, все (и желательно, на языке оригинала). Для такой эрудиции и такого уровня знаний нужны и большие способности, и большое трудолюбие, и, конечно, честность и беспристрастность в поиске. Слово таких людей было авторитетно, как людей ученых, а не по признаку признанию тех или иных научных предположений-гипотез, которые Вы почему-то упорно называете "законами".
Сегодня уровень научной требовательности, может, и понизился, но все равно он, этот профессиональный уровень, существует, и для меня непреодолимо высок, хотя бы только потому, что я не могу по тому или иному вопросу прочесть и проанализировать все источники и из совокупной всей информации сделать на сегодня наиболее достоверный научный вывод. У меня для этого просто нет ни времени, ни условий, да и возраст, конечно, уже не тот. Поэтому я не считаю себя вправе решать научные проблемы, определять, какая концепция научная, какая нет. Но поскольку общественные взгляды, я как человек и гражданин, иметь обязан, исходя из всего своего опыта и знаний, то я стараюсь избегать заведомых догм, подвергая их сомнениям, а выводы строю из всего наличного для меня запаса информация. Это, конечно, не наука, но сходство с научным методом в таком подходе, наверное, проглядывает. При этом с большим сомнением я отношусь к выводам наших общественных ученых, включая философствующих историков. Часть из них просто прохиндеи – и Вы в этом правы, других опутала система догм – это их беда. В любом случае я не имею права диктовать ученым, что верно, а что неверно. Они должны разобраться в этом меж собой, включая, конечно, и зарубежных ученых. Я могу только высказывать свое скромное мнение непрофессионала, выступать за свободу научных поисков и сомнений и сопротивляться, когда подавляют мои собственные сомнения. Я догадываюсь теперь, Фридрих Филиппович, что у Вас совершенно иное представление о науке и потому соратниками нам, видимо, не быть. Тем не менее, я был бы рад сохранить с Вами добрые отношения, не отказываюсь ни от встреч, ни от писем, конечно, если у Вас сохранится к ним интерес, и конечно, желаю Вам всех благ.
Кстати, если Вас все же заинтересует вопрос об "азиатском способе производства", о котором ведутся нескончаемые споры прежде всего в среде марксистов-материалистов, то ему посвящена очень большая отечественная литература. Я познакомился с этим вопросом лишь по одной широко известной книге В.Н.Никифорова "Восток и всемирная история", Москва, 1977г. Автор, кажется, Ваш единомышленник, сторонник официальной теории смены 5-ти общественных формаций и, по-видимому, отвечает Вашим критериям научности (я ее тоже читал с интересом, хотя и не соглашался с выводами).
Еще раз простите меня, если невольно обманул Ваши ожидания.
Уважаемый Фридрих Филиппович!
4 марта, как обещано, я зачитал Ваше письмо перед своими друзьями (11 человек). Коротко резюмирую обсуждение:
Все, включая и меня, за полную правду без исключений, полугласности и запретов – в этом видят главную ценность Вашей статьи "Поговорим начистоту".
Вместе с тем большинство против оскорбительных ярлыков в споре. Только один высказался за "гражданский мордобой" и несколько человек за публичное сопоставление социализма с фашизмом.
В целом большинство собравшихся согласны больше с Вами, чем со мной. Правда, двое не выразили своих мнений, но 9 ответивших можно условно принять за "случайную выборку" ваших будущих читателей (но только условно, потому что мои знакомые диссиденстски настроены, и среди них, например, не нашлось ни одного защитника существования у нас социализма, как высшего по сравнению с капитализмом строя).
Только трое поддержали мой ответ Вам. Правда, еще трое высказали равнодушие к выяснению того, какой у нас сейчас строй, социалистический или капиталистический ("схоластика", "не нужен спор о словах", "важнее реальные проблемы"). Из оставшихся трех один посчитал сравнение нашего социализма с капитализмом любого типа – оскорблением для капитализма (даже государственного). Второй склонен наш строй называть военно-бюрократическим коммунизмом. Третий высказался в вашу поддержку в общем виде, а я не успел расспросить о деталях его согласия. Так что пока я один твердо согласился с Вами, что сталинский строй правильней было бы называть госкапитализмом, чем социализмом. Так что, если вы не найдете достойных противников, чтобы выполнить свое обещание, мне придется самому взять на себя защиту в споре с Вами о социалистичности нашего строя, но честно говоря, мне не хочется, раз сам я придерживаюсь иного. Если такой защитник реального социализма мне попадется и согласится на спор с Вами, напишу особо. Но думаю, что начнет он свою защиту с выяснения Ваших взглядов на социализм.
Пафос Вашей статьи в основном понравился, а один человек даже выпросил у меня Вашу статью для дальнейшей проработки. Этот Саша обещал Вам написать, возможно Ваше сотрудничество с ним будет более благотворным. А пока – до свидания.
Ваш антипод и идейный противник…
Уважаемый Виктор Владимирович!
Получил Ваше письмо "Вдогонку", oт 5.03.88. Коротко по трем пунктам.
Первый. Искренне тронут Вашей заботой о достоверности отзыва на мою статью. Примите мою самую глубокую благодарность. От всей души желаю Вам, чтобы у Вас были такие же внимательные и добросовестные оппоненты (противники).
Второй. Полагаю, защищать точку зрения Вам несвойственную (социализм) – в данном случае, занятие нецелесообразное. Я вызываю к барьеру ("Гласность" №12) профессионалов из Академии общественных наук при ЦК КПСС. Пусть они доказывают, что не зря получают свою нескромную зарплату. Их наняли подвести "научную" базу под сталинские бредни, пусть отрабатывают свои пиастры. Уговорил?
Третий. Мой адрес теперь таков: 256311, Киевская обл., Бориспольский р-н, с. Счастливое, ул.Ленина, 8, мне.
Еще раз большее спасибо за участие в моей статье. Убежден, это обязательно должно пойти на пользу развития наши общественной мысли.
С пожеланием творческих удач и с глубоким уважением Ф.А.
Уважаемый Фридрих Филиппович!
Получил оба Ваших письма – от 7-го и 21-го марта 88 г. Не скрою, был польщен Вашей высокой оценкой моего участия в обсуждении статьи. Она явно завышена, но мне приятна, как знак сохранения и на будущее добрых отношений и обмена мнениями.
Теперь еще раз об "исторических законах". Как мне кажется, суть наших разногласий – признавать ли бесконечную сложность познаваемого мира? Если мир – это только громадные часы, то Вы правы безусловно, если же мир бесконечно сложен, особенно в своей общественно-исторической части, то прав Коллингвуд и никаких однозначных, абсолютно верных законов нет, что совсем не зачеркивает историю как науку. Что касается "открытых Марксом исторических законов", то я их просто не знаю, как не знает большинство историков в мире. Как мне помнится, сами Маркс и Энгельс претендовали лишь на одно открытие в общественно-исторической науке - "всемирное значение диктатуры пролетариата"… Как мне кажется, в этом вопросе Вы сами некритически следуете привитой нам с детства схеме.
Был искренне обрадован, что Вам хорошо знакома книга Коллингвуда, а значит наличествует и понимание, что возможны и серьезные ученые, совсем не партийные, которые будут серьезно сомневаться в Ваших выводах и не принимать их. В отношении смысла исторических законов, по-видимому, ничего более глубокого, чем Коллингвуд, сказать я не смогу и если Вы уже раньше отвергли его доводы, то, по-видимому, продолжение нашего спора в этой части будет нам не интересно, а вот с Коллингвудом Вам поспорить все же придется и, думаю, победа будет не на Вашей стороне.
Вполне согласен с Вами, что "партийная завербованность" – один из самых серьезных противников научной истины в истории. Противник вечный и даже неустранимый (поскольку именно для человеческой политики история и нужна), но именно поэтому его постоянно надо иметь в виду и противодействовать его искажениям. Наконец, рад, что Вы признаете "гибридные формации "третьего мира" – серьезной трудностью (почему "противником"?) – для Вас, как теоретика. Думаю, даже уверен, что как только Вы серьезно возьметесь за преодоление этих гибридных, якобы частностей, то придете к необходимости изменить свою общую схему, что в последующем может привести Вас к отказу и от выработанной, кажется, при Сталине, формационной "пятихвостки" (первобыт.ком.-рабство-феодализм-капитализм-коммунизм в двух стадиях) – конечно, как наследство гегелевской триады М.-Э. (коммун.-част.собств.-коммун).
Еще раз простите за продолжение, видимо, утомившего Вас спора.
Спасибо – дальнейших Вам творческих успехов. 28.03.88г.