Наш отец, Виктор Сокирко, безусловно относится к категории неординарных общественных деятелей. Под конец своей деятельной жизни, он и наша мама, Лиля Ткаченко, потратили изрядное количество сил для того, чтобы упорядочить и оцифровать многочисленные отцовские материалы; надо сказать, он был весьма плодовитым автором. Я выступал в роли издателя - верстальщика, корректора, компьютерщика, и менеджера. Брат Лёша тоже не остался в стороне - он создал персонализированную программу "Печатники" для редактирования последовательности слайдов, и успешно обучил отца ею пользоваться; кроме того, ему выпала нелёгкая доля IT-support у двух престарелых, но активных пользователей.
Материалы, собранные общими усилиями на сайте https://sokirko.com/victor/ соответствуют изначально отцовской парадигме "Семейный архив". В архив включаются все материалы, относящиеся к жизни и деятельности Виктора и Лили, вне зависимости от авторства и степени приятности. Летописи и архивы создаются для того, чтобы будущие поколения могли извлечь уроки из находок и ошибок своих предков. Когда летописи начинают править, наступает путинская Россия. Сам отец при перепечатке материалов архива на машинке использовал лозунг: "Жизнь и поражения советского инакомыслящего", что является очевидной сентиментальной отсылкой к фильму "Жизнь и смерть Фердинанда Люса" по детективу Юлиана Семёнова. Следы этого в высшей степени адекватного лозунга можно увидеть в раннем разделе, который завершается 24 летним возрастом; взрослым людям всё меньше хочется говорить о своих ошибках, и всё больше о своих достижениях.
Говоря о неординарном человеке, прежде всего рассказывают о его самых ярких достижениях и победах. Нам представляется, что собранные архивные материалы позволяют ответить на этот вопрос с любой степенью подробности - одной фразой или одной страницей или одной книгой (которую ещё предстоит написать), так что тут всё в порядке. Но после первого вопроса у вопрошающего возникает желание (как правило, но не всегда) почувствовать сопричастность, вступить в эмоциональную связь с уже скончавшимся человеком и он задаёт Второй вопрос: "А он был хорошим человеком?"; другой вариант, детский: "А мы бы с ним могли подружиться?"
Ответ на Второй вопрос маленькими крапинками содержится в архиве, но хорошо закопан. Именно поэтому мне представлялось, что следовало внятно и чётко обсудить эту тему, создать текст / слайдфильм / всё-равно-что с тем, чтобы можно было внятно и убедительно ответить на Второй вопрос: "Да, Виктор Сокирко был хорошим человеком". Разумеется, всем было бы лучше если бы ответ был получен от первоисточника, а не от пристрастных друзей или родственников. Ответ должен был дать сам Виктор Сокирко.
Поставленный в прямой форме самому адресату Второй вопрос звучит, согласитесь, дико: "Ты - хороший человек?" Сразу возникает отторжение, защитная реакция: "Чем я виноват?!!" Психологические, социологические и другие опросы заставляют строить внешнюю модель своих ответов, человек пытается перехитрить, переиграть, переспорить собеседника. Для того, чтобы давать естественные и правдивые оценки собственному поведению, человек прежде всего должен чувствовать себя полностью защищённым от нападок. Он должен быть уверен, что его не втравят в неприятную тематику, не используют его слова во вред ему самому в дальнейшем и не исказят смысл ответов. Для того чтобы иметь максимальный контроль над ситуацией, отец предпочитал высказываться в письменной форме. Беда была в том, что по Второму вопросу он так и не смог внятно высказаться. Ему была нужна помощь.
Максимально комфортным вариантом, который я смог сочинить, было снятие всех ненужных посторонних раздражителей, этакая обстановка санатория. Тишина, покой, вкусная регулярная еда, прогулки по комфортному городу - не очень большому, но и не очень маленькому, и его паркам. Интервью разделено на часовые сессии раз в день по простейшему - хронологическому признаку. Автору даётся полная свобода выбирать темы для рассказов. Фактически, он записывает текст голосом, а не на клавиатуре, собственно говоря, и всё.
Никто не собирался подгонять нас с аудиозаписью, но случилось почти непредвиденное - отец начал стареть. Ещё в 2006 он с наслаждением плавал среди сёрферов на атлантическом побережье Франции и привычно хипповал через Марокко. В 2009 году он в Шанхае выглядел уже как настоящих старик - ему было только семьдесят. Хождения по московским врачам результатов не давало. Потом ему прописали разжижение крови, регресс приостановился, но лучше не стало. Я настойчиво требовал, чтобы им занялась немецкая медицина, в качестве которой мы не сомневаемся.
К осени 2012 года родители нехотя согласились с моим планом. Отец приезжает как нам на очень расширенные рождественские каникулы. Длительность поездки была продиктована доступностью авиабилетов. Он должен быть прилететь хорошо до наступления рождественских праздников (пока билеты дешёвые), а улететь после (билеты опять дешёвые). Если быть до конца честным, то это была скорее отговорка. Запись на приём к врачу в праздничный период (для приезжего пациента) может быть э-э-э затруднительным. Если даже записаться заранее, то поход к специалисту или последующие визиты всё равно невозможно планировать. Так что неделя с гаком до праздников и неделя после конца праздников 6 января были, получается, необходимы.
Другое обстоятельство уже упоминалась выше. Приезд в санаторий из того, что нам представлялось плохо пригодным для жизни стариков, даже таких непритязательных, как мои родители, само по себе рассматривалось нами с большим знаком плюс. Санаторный кефир не бывает на 3 дня, должен быть установлен цикл приятных процедур более-менее на весь период санаторного лечения. Четыре недели для пенсионера - самое оно.
Количество сессий звукозаписи предсказать заранее было нереально, но я ожидал, что их может быть около 20-ти. С учётом выпадающих дней - опять-таки получается четыре недели.
Последняя причина, почему я хотел получить длительный доступ к вниманию отца, никогда не упоминалась, но всегда подразумевалась. Наше взаимопонимание всегда оставляло желать лучшего, а в последние годы отношения откровенно испортились. Мне всегда представлялось, что худой мир лучше хорошей войны, и две взрослых людей должны решать свои конфликты путём поиска взаимопонимания. "Поиски взаимопонимания" были названием самиздатского журнала 1978-1980 годов, в котором отец был соредактором и с тех пор очень любил этот хаш-тэг.
Не знаю, как отец, но я возлагал на эту встречу большие надежды.
Далее к Запись и события вокруг этого